Проклятье!

— Храфн! — крикнул Арнбьерн громче, чем в том была необходимость. — Торгрим в лагере? Ступай разузнай, да побыстрее!

Стражник убежал прочь, а Арнбьерн вновь повернулся лицом в сторону Клойна. Повсюду вокруг него пробуждались ото сна и вылезали из-под шкур воины, хватая оружие и глядя в ту же сторону, что и он. До него доносились обрывки споров и предположений о причине суматохи.

Храфн вернулся очень быстро, но Арнбьерн все равно остался недоволен.

— Торгрим исчез вместе с сыном. Как и Старри со своей бандой полоумных. Тородд видел, как они уходили примерно час назад, но куда они направились, он не знает.

«Зато я знаю, черт бы их всех подрал, — подумал Арнбьерн. Будь он проклят!» Арнбьерн злился, потому что ему предстояло принять решение, которое могло иметь далеко идущие последствия для него самого. Это было очень рискованное решение, и, если он ошибется, ему придется плохо.

Но Арнбьерн не зря был могущественным и состоятельным ярлом, и он бы никогда не стал таковым, если бы колебался и терзался сомнениями.

— Поднимай людей, — резко бросил он Храфну. — К оружию, мы идем в бой.

Храфн был достаточно сообразительным, чтобы не задавать ненужных вопросов, и, когда он отправился выполнять полученный приказ, Арнбьерн поспешил на розыски Хескульда Железноголового и остальных. Он застал их, как и предполагал, подле лагеря Железноголового. Владельцы кораблей собрались вместе и вглядывались в темноту, пытаясь угадать, что там может происходить.

— Арнбьерн! — сказал Хескульд, когда он приблизился. — А я как раз собирался послать за тобой. Что ты обо всем этом думаешь? — И он мотнул своей длинной бородой в сторону далекого Клойна.

— Это все — моих рук дело, — пояснил Арнбьерн. — Я решил отправить своих людей, чтобы они тайком пробрались в город, открыли ворота и впустили всех нас. Я вызвал добровольцев. Вперед вышли Торгрим с берсерками. Но, похоже, их обнаружили.

Хроллейф с «Серпента» сердито фыркнул.

— А предупредить об этом нас ты не удосужился? Такие планы срабатывают куда удачнее, если люди знают, что, собственно, происходит на самом деле.

— Эта мысль пришла ко мне во сне, как дар богов, полагаю. Времени для советов и прочего не было. Я решил, что должен действовать самостоятельно, — пустился в объяснения Арнбьерн. — Я как раз собирался предупредить вас, разбудить людей и приказать им готовиться к наступлению. Пока мы тут с вами разговариваем, мои воины вооружаются. У нас должно было остаться время на подготовку, но, очевидно, Торгрим где-то просчитался. Он обещал открыть ворота только через час.

Хроллейф недовольно заворчал. Остальные поддержали его негромким ропотом. Хескульд Железноголовый заявил:

— Полагаю, ты все равно должен был предупредить нас обо всем, пусть даже наши воины не участвуют в этой затее.

— Да, должен был, и я приношу свои извинения, но, говоря по правде, эта идея меня посетила всего какой-нибудь час назад или около того. Иногда смелый ход — самый верный.

Он знал, что дал хороший ответ. Раскаяние, смешанное с вызовом. Пусть кто-нибудь из них попробует обвинить его в излишней смелости или дать понять, что сам на его месте вел бы себя осторожнее.

— Как бы там ни было, — продолжал Хескульд Железноголовый, — похоже, что Торгриму нужно помочь. Призовите людей к оружию, мы выступаем. И побыстрее.

Предводители рассыпались, словно вспугнутая стая птиц. Каждый из них поспешил к своему лагерю, выкрикивая на ходу команды. Более соблюдать осторожность и скрытность смысла не было. В Клойне уже воцарился хаос, казалось, там творится нечто невообразимое, и каждый воин в войске викингов мечтал только о том, чтобы поскорее очутиться там.

К тому времени, как Арнбьерн вернулся в свой лагерь, его люди уже проснулись и вооружились, а рабы стояли наготове с его кольчугой, шлемом, щитом и мечом. Он быстро облачился в доспехи и повел своих людей туда, где армия викингов выстраивалась в некое подобие шеренги, чтобы двинуться к Клойну. Шум, доносящийся из города, казалось, стал еще громче, и среди прочих звуков Арнбьерн даже разобрал заливистый лай собак.

Вдоль шеренги расхаживал Хескульд Железноголовый, держа меч над головой.

— Надо спешить, чтобы помочь нашим храбрым братьям. Если боги были с ними, то ворота Клойна откроются перед нами! И давайте шуметь погромче, чтобы эти сыновья шлюх пришли в ужас от одного только нашего приближения! — С этими словами он развернулся и направился в сторону Клойна, все ускоряя шаг и издавая громоподобный рык. Войско викингов устремилось следом за ним.

Арнбьерн не отставал от остальных, но мыслями он был далеко. Все это дело еще могло обернуться ему на пользу или же сыграть против него, причем все зависело от того, окажется ли тайная вылазка успешной. Стяжает ли он ли лавры за реализацию чужого плана, или же Торгрим успел рассказать кому-либо об их разногласиях?

«Торгрим мог уже погибнуть, — подумал Арнбьерн, ускоряя шаг, и мысль эта принесла ему успокоение. — Ворота открыты, а Торгрим мертв…» Если боги еще не отвернулись от Арнбьерна Белозубого.

А главные ворота и впрямь были открыты. Выполнить эту часть плана оказалось сравнительно легко. Если не считать трех стражников, которые попытались остановить их и заплатили за это своими жизнями, Торгрим и Харальд распахнули огромные ворота без особых проблем и препятствий. Но вот затем удача отвернулась от них.

Ничто не свидетельствовало о том, что в лагере викингов готовится атака на город. Зато налицо были все признаки того, что жители Клойна сообразили: им противостоит отнюдь не многочисленный враг и даже после ухода большинства тяжеловооруженных пехотинцев они значительно превосходят числом отряд, который умудрился пробраться за крепостные стены.

Торгрим прижался спиной к двери. В двадцати футах от него, по другую сторону проема, Харальд повторил его движение. Справа юношу освещал янтарный свет костров, горевших неподалеку, но большая часть его тела терялась в темноте.

«И что теперь, что дальше?» — спросил себя Торгрим. Стараться сберечь жизни своих людей, держать ворота открытыми до прихода подкреплений, а если они не придут, то убираться отсюда как можно быстрее.

Над плечом Торгрима раздался свист, и в следующий миг он ощутил, как в обратную сторону его щита вонзилась стрела. Обернувшись, он поднял голову. На стене над его головой появились лучники. Ночной Волк не представлял, как можно промахнуться с такого расстояния, но изображать легкую мишень больше не собирался. Оттолкнувшись от створки ворот, он махнул мечом Харальду.

— За мной! Прочь отсюда! — прокричал он, и в следующий миг над его головой вновь просвистела стрела и вонзилась в толстую дубовую дверь, к которой прижимался Харальд. Оперенное древко задрожало в каком-то футе от лица юноши, которому не потребовалось более убедительного мотива, чтобы сорваться с места.

Они вбежали обратно во внутренний двор форта, где Старри со своими берсерками образовал оборонительный заслон в форме полукруга, сдерживая людей и собак, которые стремились добраться до них во что бы то ни стало. Ирландцы атаковали суетливо и спешно, мешая друг другу, что было на руку норманнам, но на стороне ирландцев оставалось численное преимущество, которое должно было непременно в конце концов сказаться. С Торгримом пришли всего человек десять, а теперь их оставалось и того меньше. Сейчас только прославленная боевая ярость берсерков позволяла им отбивать атаки ирландцев; если бы не она, они все были бы уже мертвы.