Но недолго Мишка торжествовал. Я не оговорился, назвав единоборства «обычными». Однажды в Школе появился маленький, тщедушный человек, с виду лет пятидесяти, который велел называть себя мастером и заявил, что будет обучать нас особой системе бесконтактного боя. Я не могу раскрывать секреты, да и невозможно изложить словами сложнейшую систему подготовки, включающую в себя особое видение мира, полный самоконтроль, безукоризненное владение своим телом и, главное, выработку особого умения предвидеть следующий шаг противника и мысленным посылом направить его удар против себя самого. Выглядело это так: наступающий противник делает выпад, но ты уже готов, потому что за доли секунды успеваешь предугадать его намерение. Вместо отражения удара ты, не прикасаясь к противнику, посылаешь ему концентрированный мысленный импульс, заставляющий его изменить направление движения, и противник падает на пол, обрушив всю силу собственного удара на самого себя. По принципу – сила действия равна силе противодействия. То есть чем сильнее бил тебя противник, тем более мощный удар получал в ответ. Для пущего эффекта можно открытой ладонью обозначить направление посылаемого сигнала, но это вовсе не обязательно. В принципе, бой можно вести, даже держа руки в карманах.

Вот тут Боря и показал себя. Он первым освоил все премудрости бесконтактного боя, стал любимцем мастера и вволю отыгрался на всех нас в спортзале. Один я кое-как сопротивлялся Боре, но он все равно неизменно побеждал, и только однажды мне удалось свести схватку вничью. А Мишка, Павел и Митя-Мустафа, даже нападая втроем, разлетались от Кацнельсона во все стороны. А он стоял в расслабленной позе, заложив руки за спину, и улыбался своей ехидной еврейской улыбочкой. Мишка выходил из себя, называл Борю бздулем и вызывал его на схватку, как он говорил, «по-честному», а когда тот не соглашался, гонялся за ним по всему спортзалу. Наблюдая за погоней, мы валились от смеха на маты. Мишка почти догонял Борю и вдруг, споткнувшись на ровном месте, падал на пол. Так продолжалось до тех пор, пока до Мишки не дошло, что вся эта возня просто разыграна Кацнельсоном для забавы. Тогда он махнул рукой и пообещал Боре, что все равно подловит его и честно накостыляет по шее. И, конечно, через полчаса забыл про обещание.

В курс обучения входили и совсем уж необычные дисциплины. Как-то в наш «класс» вошел человек среднего возраста с непримечательным лицом, из тех, с кем сегодня познакомишься, а назавтра пройдешь мимо и не узнаешь.

– Я буду учить вас искусству перевоплощения, – сказал он, поздоровавшись и назвавшись Ильей Андреевичем. – И начнем мы с тренировки ваших мышц.

– Так мы уже вроде тренированные! – Мишка до сих пор не научился выдержке и дисциплине.

– Ну что же, – улыбнулся новый преподаватель. – Раз тренированный, тогда сделай вот так.

Он прикоснулся к собственному носу, и тот вдруг шевельнулся, вытянулся вперед и заострился, став вдвое длиннее прежнего. Одновременно с этим зашевелились его плотно прижатые к голове уши и встали перпендикулярно черепу. Это было настолько уморительное зрелище, что мы, не сдержавшись, расхохотались, а Мишка от смеха вообще чуть не сполз под стол. Илья Андреевич, ничуть не смутившись, продолжил:

– Или, может быть, ты сможешь сделать так?

Он прикоснулся ко лбу пальцами и быстро-быстро пробежался ими по своему лицу. А когда отнял руки, мы мгновенно перестали смеяться, потому что на преподавательской кафедре стоял уже не бесцветный Илья Андреевич, а хорошо всем известный красавец актер Василий Лановой. Он обвел нас веселым взглядом и спросил:

– Ну, как вам это? Хотите научиться?

Услышав наш восторженный вопль «Да!», следующие полчаса он демонстрировал нам самые разные лица – от ослепительных красавцев до страшных уродов. Одним движением пальца проводил ото лба до подбородка ужасные шрамы, легким постукиванием пальцами наносил отвратительные оспины. К концу урока мы успели забыть его настоящее лицо. А может быть, он и сам его не помнил.

– Начнем мы с тренировки мимических мышц, – сказал он в заключение, – и через год вы будете делать то же самое.

Это он, конечно, переборщил. Достичь его мастерства не удалось никому из нас, но все равно наши успехи были вполне впечатляющими.

Чем больше чудес обрушивалось на наши бедные головы, тем больше у нас возникало вопросов, главными из которых были – что это за Служба, чем она занимается и кого из нас готовят? Мы задавали их командиру, но он отвечал коротко: узнаете все в свое время. Другие преподаватели просто отмалчивались, вовсе не утруждая себя никакими объяснениями. Но никто не мешал нам, собравшись вместе в свободное время, строить свои догадки и предположения. Обсуждали мы все: от уже названных вопросов до таинственного устройства Школы. Почему по нашему коридору можно было ходить часами, постоянно возвращаясь в исходную точку? Ведь он вовсе не был замкнут в кольцо, в чем мы давным-давно убедились. Коридор не делал ни единого поворота. Почему, когда ты минуешь какую-то невидимую линию за озером, здание Школы исчезает и вернуться назад можно только с помощью командира?

Начитанный Боря Кацнельсон объяснял это так: Служба при помощи неизвестных современной науке способов изменяет свойства пространства, и Школа окружена невидимым кольцом, не дающим посторонним проникнуть на запретную территорию. Я в свое время тоже прочел немало определенного рода литературы и соглашался с ним. Павел скептически покачал головой, но промолчал, как и Митя-Мустафа. А Мишка сделал вполне прагматичное умозаключение:

– Ты, Боря, ври, да не завирайся. Какие еще неизвестные современной науке способы! А сами они из будущего, что ли? Или, может быть, инопланетяне? Нет, тут дело совсем в другом. Скорее всего, это гипноз. Если даже мы научились гипнотизировать друг друга, то представьте себе, что умеет командир?

Спорили мы долго, но так и не пришли к общему выводу. Оставалось только согласиться со словами командира, обещавшего разъяснить все в свое время.

Напомню, что для родителей все это время я служил в армии. На своих письмах я ставил обратный адрес «В/ч № 95984». На этот же адрес приходили ответы. Кто-то старательно заворачивал всю мою корреспонденцию вместо полка в Школу. Разумеется, я ни словом не упоминал в своих письмах ни Школу, ни Службу – это было строжайше запрещено. А когда по календарю подошел срок моего дембеля, я был отпущен командиром в месячный отпуск на родину. Но перед этим мы вместе с ним тщательно проработали подготовленную им легенду. Дома я заявил, что меня вместе с еще несколькими ребятами из нашего полка отобрали в трехгодичную командировку на Кубу, инструкторами по радиоделу. Командировка за границу, даже на Остров свободы, в то время была делом престижным и выгодным в материальном плане, поэтому родители только порадовались за меня. Но почему-то при прощании с ними у меня защемило сердце и навернулись на глаза слезы. Тогда я объяснил себе это тем, что вынужден был обмануть отца и мать.

По возвращении в Школу преподавателям пришлось заниматься со мной по индивидуальной программе, чтобы дать возможность догнать «однокашников». Я успел сделать это за неделю.