ярмарке Голдерс-Грин. Как только они оказались на самой вершине, раздался выстрел, за которым последовал вопль жены. Когда кабинка снова спустилась к земле, оказалось, что мужа застрелили в упор. Его жена держала револьвер в руках. Она утверждала, что подняла его с пола кабинки.

– И жена отрицает, что как-либо замешана в преступлении?

– Верно. Но ожоги на одежде её мужа явно указывают на то, что ствол револьвера был приставлен прямо к его животу.

– Что насчёт самого оружия?

– Нет никаких сомнений, что выстрел был произведён из того самого револьвера. На нём обнаружились отпечатки пальцев, принадлежащих двум разным людям – мужу и жене. Но это неудивительно, поскольку револьвер принадлежал мужу.

Иббс больше был не в силах оставаться в стороне.

– Наган М1895, – уточнил он.

– Где он его достал?

– Не знаю, – ответил Иббс. Это было правдой – на самом деле никто не знал. – Но все уже относятся к убийству Дина как к закрытому делу, с чем я категорически не согласен.

Спектор сузил глаза.

– Думаете, она кого-то защищает?

– Возможно. Я просто не могу понять, по какой ещё причине она могла бы выстрелить в своего мужа при обстоятельствах, в которых она кажется единственной возможной подозреваемой.

– Тогда кого, по-вашему, она пытается защитить?

– Никого. По крайней мере, мне ещё не удалось этого выяснить.

– В таком случае остается только муж, – предложил инспектор Флинт.

– Вы имеете в виду самоубийство? Но какой смысл стрелять себе в живот? Это чертовски болезненный вариант.

– М. – Спектор почесал подбородок. – А Доминик Дин работал… управляющим банком, верно?

– Да. На Голдерс-Грин. Всего за две недели до убийства в его банке произошло ужасное ограбление. Мне кажется, между этими преступлениями есть связь.

– Услышав это, Спектор изогнул брови:

– В самом деле? Это начинает походить на тропу из хлебных крошек. Расскажите мне об ограблении. Боюсь, новость о нём прошла мимо меня.

Ответ Иббса был краток:

– По основной версии, было трое злоумышленников. Во всяком случае, только трое были замечены забравшимися в фургон сразу после ограбления.

– Трое?

– Только трое.

– Хм. Как правило, настоящие банды грабителей состоят по меньшей мере из четырёх человек.

– Моя теория состоит в том, что банда подкупила Дина, чтобы получить информацию о банке изнутри, что позволило бы им проникнуть в здание и хранилище.

– Но всё пошло не по плану. – Кажется, в этой фразе прозвучала вопросительная интонация.

– Именно, всё пошло не по плану. В банке дежурил сторож, который попытался остановить грабителей. Они забили его до смерти.

Спектор фыркнул и покачал головой.

– Какой кошмар.

– Таким образом банда грабителей превратилась в банду убийц. Я полагаю, что Доминик Дин мучился чувством вины из-за гибели того сторожа. Поэтому, естественно, он вознамерился обратиться в полицию. И у злоумышленников не осталось другого выбора, кроме как избавиться и от него.

– Это интересная теория, мистер Иббс. Но с чего бы человеку, страдающему от чувства вины, – Дину, согласно вашей гипотезе, сообщать остальным членам банды о своем намерении обратиться в полицию? Наверняка он знал, на что они способны и насколько безжалостны?

– У меня есть показания коллег Дина о его усугубляющемся параноидальном поведении. Похоже, он длительное время был не в себе.

– А его жена? Она рассказывала вам о чём-то подобном?

– Не особенно много. Но мне удалось уловить, что в их отношениях было множество проблем. Она была крайне осторожна в формулировках. В конце концов, малейшая оговорка может навлечь на неё неприятности.

– Что ж, кажется, она весьма интересная леди. Я хотел бы встретиться с ней, если можно.

– В другой раз, – вмешался Флинт. – Сейчас следует заняться убийством, которое только что произошло на глазах у семи сотен человек.

– Прежде всего давайте избавимся от некорректных определений, – сказал Спектор. – Зрители не видели убийства как такового, верно? Они видели только труп. Это не одно и то же. Не будем забывать, что искусство иллюзиониста заключается в использовании модального разрыва – врожденного свойства человеческого разума воспринимать разрозненное как единое целое. Труп означает убийство. Так вам скажет любой случайный свидетель. Но мы-то не просто свидетели, верно, джентльмены?

Теперь Флинт, кажется, был раздражён.

– Как скажешь, – отмахнулся он, – я собираюсь допросить Туми. Альф, швейцар, сказал, что они вдвоем играли в карты, когда всё произошло.

Короткая беседа с Максом Туми выявила показания, подвтерждают сказанное Альфом. После участия в номере «Месть ассистента» он вместе с Альфом играл в карты за сторожевой стойкой у прохода к сцене. Игра всё ещё продолжалась, когда было обнаружено тело и в театре разверзся ад. Флинт с удовлетворением вычеркнул два имени из списка подозреваемых.

– Что ж, мистер Туми, я думаю, это всё, что мне хотелось от вас услышать. По крайней мере, на данный момент.

– Тогда я могу идти?

– Да, мистер Туми. Но постарайтесь не уходить далеко. Возможно, завтра нам снова понадобится пообщаться с вами.

– Что насчёт меня? – встрял Альф.

– Вы тоже свободны, Альф. Отдохните. Завтра я хочу увидеть вас здесь с утра.

Альф и Туми обменялись многозначительными взглядами и ушли, не сказав больше ни слова.

– Так, и чего же мы всем этим добились? – спросил Иббс.

– Мы добились нескольких многообещающих зацепок, – ответил Флинт. – Но сейчас, мистер Иббс, возможно, будет лучше, если вы позволите нам со Спектором заниматься нашей работой.

Иббс бросил затравленный взгляд на старого фокусника, но тот лишь беспомощно пожал плечами. Должным образом пристыженный, молодой адвокат побрёл прочь.

Но не успел он выйти из гримёрной, как наткнулся на весьма любопытное зрелище. В коридоре Паолини разговаривал по телефону – очевидно, тому самому, по которому Дрейпер выходил поболтать, прервав карточную игру перед началом шоу. Иббс бесшумно приник к стене, стараясь остаться незамеченным.

– Мне нужен Морган. Эндрю Морган. – Паолини прижимал трубку к уху, его тон звучал хрипло и настойчиво. Иббс изо всех сил старался слиться со стеной, навострив уши. – Морган, – выплюнул Паолини, – где тебя носит? Я знаю, что ты вернулся в офис. Вопрос был риторический. Я спрашиваю, почему, чёрт возьми, ты шляешься где-то, когда я велел тебе быть здесь? Мне плевать, сколько трупов оказалось на сцене, это не оправдывает твоего побега, когда в театре творится настоящий кошмар. Нет. Мне всё равно. Я хочу, чтобы ты вернулся сюда немедленно. – Это последнее слово сочилось ядом. – Наша работа ещё не завершена. Ты что, не понимаешь? Я знаю, чьих это рук дело. – С этими словами Паолини завершил разговор и обернулся, прежде чем Иббсу удалось скрыться. Пришлось думать на ходу.

– Простите за беспокойство. Я знаю, что для вас этот вечер выдался нелёгким. – Паолини