Согласно старым военным традициям Германии такая процедура необязательна, и решение лучше принимать командиру на месте. Однако с зимы 1941–1942 года Гитлер обычно требовал от военных следовать установке «ни шагу назад», обязывающей командиров полевых частей перед отступлением получать разрешение на него у ОКХ. Необходимость обращаться с просьбой к высшему командованию имело много неудобств, среди которых особенно значимой была потеря времени.

Пока Гедке и Шпейдель обсуждали варианты действия, бой продолжался. Около 09:00 11-я танковая дивизия получила приказ на атаку через Писаревку. Однако дивизия еще не вышла в исходный район, и для перехода в атаку ей требовалось еще несколько часов. Тем временем Красная армия продолжала продвигаться вперед. Пока 11-я танковая дивизия получала приказы, советские танки достигли района в полутора километрах севернее Златополя. Это было серьезно, поскольку там находились несколько мостов через реку Большая Высь. Наиболее важные из них были в Новомиргороде, и в 09:45 из 14-й танковой дивизии доложили, что к городу приближаются десять Т-34. Если немцы собирались закрыть разрыв между XXXXVII танковым корпусом и XI армейским корпусом, то необходимо было твердо держаться на северном берегу Большой Выси. Все подкрепления должны были прибывать с юга, и если бы им пришлось форсировать реку, преодолевая сопротивление врага, положение сильно осложнилось бы. Чтобы не допустить такого развития событий, 8-му дивизиону штурмовых орудий было приказано отбросить назад приближающиеся советские танки.

Златополь и Новомиргород располагались в стороне от направления главного удара 5-й гвардейской танковой армии. 155-я танковая бригада прошла межу Тишковкой и Капитановкой и далее двинулась на Журавку. К середине дня она добралась до окраин Журавки[92]. Таким образом, советские войска продвинулись на 14 километров за последние 48 часов[93].

В этот момент генерал-майор Венк, начальник штаба 1-й танковой армии, позвонил Шпейделю и сообщил ему: 1-й Украинский фронт перешел в наступление на внутренние фланги VII и XXXXII армейских корпусов. Красная армия ввела в бой большие силы пехоты и танков. Шпейдель немедленно ответил, что эта атака связана с атакой на южном фланге XI армейского корпуса, которая, видимо, была нацелена в общем направлении на Шполу. Их цель состояла в соединении 1-го и 2-го Украинских фронтов.

Эта новость добавила Шпейделю волнений, поскольку за полчаса до этого полковник Гедке снова позвонил ему и доложил, что Капитановка занята противником, а от 389-й дивизии не поступает никаких донесений. К тому же Гедке сообщил Шпейделю, что никакой информации о ситуации в районе Златополь — Журавка до сих пор не поступало. Но худшее было впереди.

Как Гедке и просил перед этим, Шпейдель запросил у командования группы армий «Юг» разрешение на предложенный отвод 72-й дивизии. Поскольку вопрос об отступлениях обсуждался до начала советского наступления и такая возможность была отвергнута, возможно, Гитлером, понятно, почему Гедке и Шпейдель обратились с этим вопросом к командованию группы армий «Юг». Однако позже они, возможно, пожалели о том, что не стали действовать без лишнего шума по собственному разумению, поскольку незадолго до полудня Теодор Буссе, начальник штаба группы армий «Юг», ответил, что отход 72-й дивизии не был одобрен и что, напротив, будет лучше дождаться результатов атаки 11-й танковой дивизии.

Буссе не принимал решения сам, но знал, что это острый вопрос, и он просто не хотел, чтобы что-то произошло, пока он будет консультироваться с ОКХ. В течение нескольких часов он получил отрицательный ответ: 72-й дивизии запрещалось отступать. В 15:50 он сообщил Шпейделю это решение. Вёлер, видимо, ожидал, что решение будет отрицательным, судя по тому, что около полудня он дал указания 72-й дивизии выводить подразделения с передовых позиций на тыловые позиции до того, как получил приказ держать 72-ю дивизию на оборонительном рубеже.

Советское наступление продолжается, 26 января

Конев и командующие подчиненных ему соединений не имели таких проблем. Они беспокоились о том, как еще ускорить продвижение своих частей, а не как замедлить их перемещения. Плотные боевые порядки позволяли прикрыть фланги наступающих танковых частей в предположении, что последние обеспечат достаточное пространство для следующих за ними сил. Фактически так и происходило. К 15:00 село Журавка было очищено от противника частями 20-го танкового корпуса, который теперь мог двигаться на Лебедин[94]. Наступление шло беспрепятственно, но было неясно, достаточна ли его скорость, поскольку медленное продвижение могло создать другую проблему. Поскольку передовые танковые группы уже продвинулись более чем на 10 километров, советская артиллерия уже не могла обеспечить им огневую поддержку, пока орудия не перевезут вперед, на новые огневые позиции. Учитывая большое количество войск, заполонивших дороги, было бы сложно перебросить вперед существенное количество артиллерии, по крайней мере за такое время, чтобы они успели оказать поддержку передовым частям.

Поскольку XI армейский корпус не располагал значительными резервами, немцы возлагали надежды на 11-ю и 14-ю танковые дивизии. Боевые действия 25 января были несколько нерешительными, что, возможно, определялось осознанием слабости 14-й танковой дивизии, в которой оставалось очень мало танков. 11-я танковая дивизия была несколько сильнее, имея в составе около 20 «Пантер» и некоторое количество Pz-IV и Pz-III. И все-таки это было гораздо меньше, чем 200 танков, с которыми начала наступление 5-я гвардейская танковая армия[95].

25 января 14-я танковая дивизия была разделена на две боевые группы. Танковая группа под командованием полковника Лангкейта утром 26 января располагалась в Россоховатке и в 8:00 получила приказ перейти в атаку в направлении Оситняжки. Туман ограничивал видимость до 40–60 метров, так что в 10:00 немецкие танки уперлись в советский противотанковый рубеж, и началась перестрелка. Вскоре подошли советские танки. Один командир танка, лейтенант Бауэр, был ранен 11 февраля, но остался со своей ротой. Когда советские танки пошли в контратаку, его танк получил три прямых попадания, и он был убит. Возможности эвакуировать танк не было, поэтому командир батальона приказал штурмовым орудиям расстрелять подбитую машину, чтобы уничтожить ее. Немцы заявили об уничтожении одного Т-34 и трех противотанковых пушек.