11-я танковая дивизия сдерживает советское наступление

Наиболее сильной из участвующих в бою немецких частей была 11-я танковая дивизия, которая возобновила атаку в 05:30 27 января. Туман стелился над полем боя и существенно ограничивал видимость. Несмотря на это, танкам дивизии вначале сопутствовал успех. Наступая от высот восточнее Тишковки, которые были захвачены 26 января, танки сумели занять возвышенность к востоку от Капитановки. Вскоре после этого, в 9:10, танки установили связь с боевой группой фон Брезе, которая была отрезана уже почти два дня и была вынуждена отступить в лес северо-восточнее Капитановки.

Это означало, что 11-я танковая дивизия оседлала все дороги, ведущие с востока на запад, по которым осуществлялось снабжение советских передовых групп, и подтягивались подкрепления. Однако, учитывая небольшое количество танков в дивизии, нельзя было рассчитывать на то, что ключевые дороги перерезаны надежно. Советские части второго эшелона наверняка должны были как можно скорее попытаться пробить коридор на запад. Несколько позже, в тот же день, 11-я танковая дивизия докладывала, что в наличии имеются 12 боеспособных «Пантер» и три Pz-IV, а также 15 StuG-III в трех дивизионах штурмовых орудий, подчиненных дивизии[100].

Едва это количество бронетехники можно назвать впечатляющим, но все-таки это было гораздо больше, чем могла выставить 14-я танковая дивизия. Вечером из нее докладывали всего лишь о трех Pz-IV и двух StuG-III, оставшихся боеспособными. Таким образом, у немцев было очень мало бронетехники, и они крайне нуждались в подкреплениях. В полдень батальон «Пантер», 1-й батальон 26-го полка, который был временно подчинен дивизии «Великая Германия», начал выдвижение к 11-й танковой дивизии, но ожидалось, что он будет готов атаковать противника не раньше следующего дня.

Когда 11-я танковая дивизия перерезала советские коммуникации, Ротмистров оказался в щекотливой ситуации. Он мог либо развернуть передовые группы 20-го и 29-го танковых корпусов назад, чтобы восстановить связь с тылами, либо приказать им продолжать двигаться на запад и рассчитывать, что идущие следом части пробьют коридор. Сложившаяся обстановка благоприятствовала последнему варианту. Ротмистров еще не ввел в бой 18-й танковый корпус, а в нескольких километрах восточнее позиций 11-й танковой дивизии сосредоточился и был готов к бою 5-й гвардейский кавалерийский корпус. К тому же 4-я гвардейская армия продолжала теснить немецкую 389-ю дивизию, а 53-я армия оказывала давление на 3-ю танковую дивизию. Эти обстоятельства позволяли Ротмистрову направить 20-й и 29-й танковые корпуса дальше на запад, вместо того чтобы разворачивать их, а задачу по восстановлению коммуникаций возложить на 18-й танковый корпус и 5-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию[101].

Возможно, Вёлер был уверен в намерениях 1-го и 2-го Украинских фронтов окружить XI и XXXXII армейские корпуса. Шансы предотвратить это, заблокировав 20-й и 29-й танковые корпуса, были действительно невелики. Все имеющиеся части действовали на флангах советского наступления, а с началом оттепели дороги стали оттаивать и размягчаться, быстро делаясь непроходимыми. В этих условиях сдвиг войск к западу требовал очень много времени. Единственный реалистичный шанс заключался в том чтобы отрезать советские передовые группы, что фактически и удалось выполнить 11-й танковой дивизии. Однако 4-я гвардейская армия атаковала южный фланг немецкой 389-й дивизии, нанеся удар на Пастырское. Если бы атака удалась, это дало бы 2-му Украинскому фронту возможность восстановить коммуникации со своими передовыми частями, даже при удержании 11-й танковой дивизии занятых ею утром 27 января позиций на ключевых дорогах на запад.

На южном фланге 389-й дивизии действительно сложилась критическая обстановка, и в район Пастырского были направлены имевшиеся в распоряжении подразделения 57-й дивизии. 4-я гвардейская армия достигла железнодорожной станции в Сердюковке, создав угрозу стыку 72-й и 389-й дивизий, где им перед этим с таким трудом удалось восстановить локтевую связь. Во второй половине дня полк 57-й дивизии и подразделения 4-й гвардейской армии столкнулись в лесу севернее Пастырского. Бой не имел решающего значения, но, во всяком случае, советское наступление было временно сдержано.

Антон Мейзер в разведке

Вместе со многими другими солдатами Антон Мейзер из 389-й дивизии оказался около Пастырского. В течение ночи на 27 января ничего примечательного не случилось, но разнородная группа артиллеристов еще не имела связи с другими частями и имела слабое представление о противнике. Ранним утром 27 января было принято решение послать трех унтер-офицеров на разведку, и одним из них стал Мейзер. Каждый получил свое направление и двух человек в поддержку. Мейзеру было поручено вести разведку в северо-западном направлении.

На подготовку и выполнение задания было выделено немного времени, и Мейзер решил ехать верхом. Кадет Дамет вызвался сопровождать Мейзера, к радости последнего. Вторым спутником Мейзера стал солдат, бывший хорошим наездником. Всем им сообщили, что если они не вернутся к назначенному сроку, их будут считать погибшими[102].

Взяв с собой личное оружие, пулемет, несколько ручных гранат и продовольствие на санях, трое разведчиков выступили в путь. Лейтенант Сораевски и несколько солдат напутствовали их добрыми пожеланиями. Как можно тише они прошли через небольшой лес, через который, если понадобится, можно было провезти гаубицы. Вскоре они вышли к квадратной поляне в лесу. Толстый снег не позволял определить, для чего она предназначена, но Мейзер предположил, что это могла быть спортивная площадка[103].

Разведчики направились дальше по дороге, ведущей на запад, отметив, что падающий снег скроет их следы. Мейзер старался двигаться с постоянной скоростью, чтобы можно было верно судить о пройденном пути. До сих пор дорога шла в западном направлении, но когда она стала изгибаться, оценивать пройденное расстояние стало сложнее. Приблизительно в 11:00 разведчики выбрались на западный край леса и примерно в 300 метрах от себя увидели маленький хутор, который был их целью[104].