— Обещать не стану. Может и отведу, потом.

— Ага. — Карлуха заметно повеселел. — Я всегда говорил.

Бродяга, мне лучший друг. А Тинку — это я ему присоветовал. Подумаешь худая, главное умелая.

— Это точно. — Согласился я и полез в брюхо к зверюге за мешочком слизи.

Не знаю, сколько мы провозились, без устали и отдыха добывая лопатки шипарей. Наверное, долго, жадность великая сила. Многих она погубила и сгубит ещё не мало народа. Беда тому, кто не может вовремя остановиться.

— Фух. — Тяжело выдохну Гунька и уселся на песок. — Передохну чуток и возьмусь за хребты.

— Правильно. — Поддержал Карлуха, потрогал подбитый глаз и завалился на содранную шкуру. — Сперва когтей нарублю. А потом.

— Не будет потом. — Остепенил я мелкого. Треснула ветка, а может и показалось? Глухота после взрыва, вроде бы и прошла, но не до конца. В одном ухе всё ещё звенит. Присел, осмотрелся, всё тихо и спокойно. Почудилось. — Уходим мужики. И как можно быстрее. Добычу сложим в шкуры, оттащим поодаль и закопаем.

— Как закопаем? — Не понравилась Карлухе такая новость. — Не оставлю свою долю. Заберу всё.

— Остынь. — Привалившись спиной к шипарю, посоветовал Гунька. — Не утащить нам добытое. Верно говорит Бродяга. Спрячем, вернёмся отроем.

— А если опередят? — Карлуха поплевал на нож и принялся его вытирать листом лопухатого.

— Не опередят. — Пообещал я. — Главное зарыть поглубже и место обозначить. Раздавим пару мешочков шипаря, для надёжности. Ни зверь, ни человек к нашему добру не сунется. Это я вам гарантирую. — Сказал и потянулся к винтовке. Похоже, не почудилось. Треснула-таки ветка, прозевал, опростоволосился.

— Ну что лишенцы? — Раздался за спиной знакомый голос. — Всё, отбегались твари. Братва, вы только поглядите сколько зверья они укокошили? Нет что бы встать на лыжи, так эти терпилы устроили сафари. Вот придурки.

— А ты кто такой? — Поинтересовался Гунька. Спросил и тут же получил прикладом по спине. Ударили сзади, подленько по разбойничьи. Не увидал я кто это сделал. Глядел как Карлуха в яр улепётывает. Рухнул Гунька носом в песок, лежит не шевелится. Крючконосый, мой провожатый к Вохиной баньке вышел из-за куста, плюнул под ноги. Глядит на меня зубы скалит.

— Что бельма пялишь? Не ждал? — Спросил крючконосый, снял вязанную шапочку и погладил лысину. — Тебя же просили, сиди и не рыпайся. Пей, ешь, девок тискай, за всё уплачено.

Попытался я встать, ухватили за шиворот, потянули назад и резко толкнули вперёд. Грохнулся лицом в песок, но успел заметить ботинок песочного цвета. Тот добротный с толстыми шнурками.

* * *

Били меня не долго и не сильно, всё больше по рёбрам, да по спине. Попинали чуток, связали руки за спину и бросили под куст. А вот Гуньке здорово перепало, разбили всё что было на виду, бровь, нос, губы. Боюсь даже представить, что у него под одеждой творится, ногами Гуньку сильно пинали. Особо лютовал недавний мой провожатый, Фугасом его кличут. Помогал Фугасу тот, в ботинках, придерживал Гуньку, бил исключительно по лицу. Мне тоже от него перепало, полез я вступится за Гуньку. Так этот гад стукнул ногой в живот. Да так умело приложил, дух спёрло. Хорошие у него ботинки, носки тупые, подошва крепкая.

Были ещё трое, грязные какие-то, небритые, морды хмурые. Эти не вмешивались, держались чуть в стороне. Не били они нас, но и не препятствовали. Оружие из рук не выпускают, по сторонам глазеют, словно ждут кого-то. Искоса поглядывают на кусты в ярочке, озираются.

Молодец Коротун, успел сбежать, малый рост, в отдельных случаях здорово выручает. Лежу под кустом, гляжу в небо. Тучи уползают в сторону Бочки, дождик закончился, от болота подул ветерок, пахнуло гнилью. Из леса послышалась трескотня напуганных птиц и донеслось уханье. Не громкое, далёкое.

— Чего это? — Спросил Фугас и толкнул меня прикладом в плечо.

— А ты сходи и глянь. — Предложил я, за что и получил звонкий подзатыльник, от того, в ботинках. Странный он какой-то, харю под тряпкой прячет, винтовку с оптическим прицелом точно девку двумя руками к груди прижимает.

— По башке не бей. — Рявкнул Фугас. — Маковка евонная на вес золота.

— Ага, на вес. Только не золота, а дерьма. И воняет от него так же. Парашей разит за версту. Придушит его Ветеринар. Гадом буду, распотрошит как свинью. — Под тряпкой не видно, но по голосу понятно, ухмыляется сволочь. — Я бы этому зашкварку уши отрезал. Башку в мешке притащил и на входе пристроил, что бы другим неповадно было. Бегут твари из Бочки, как тараканы из всех щелей драпают.

— Завали хлебало. — Глядя на дружка сурово и зло, прошипел Фугас. — У меня твои уши и головы, вот уже где. — Бритоголовый, мазнул большим пальцем себе по горлу. — Его башка не твоя забота. Думай где Михалыча искать? Куда он мог затырится?

— А чего тут думать? — Дружок Фугаса подошёл к шипарю. Присел и щёлкнул того по большому чёрному носу. — Зверьё в этих краях интересное, зубастое. Мы здесь как в парке юрского периода. Далеко не убежит, ящеры схавают.

— А если не схавают? Догадываешься, что с нами Ветеринар сделает? — Фугас осмотрелся и плюнул через губу.

— Сожрут. А нет, так в лесу, или на болоте околеет. — В подтверждение его слов, от болота донеслось уханье. Всё ещё тихое, но заметно громче прежнего. — Уходить нужно. Не нравится мне эта музыка.

— Слышь, околеванец? — Фугас тронул меня за плечо, присел и тут же вскочил. — Чем от тебя разит?

— Дерьмом. — Хохотнул тот в добротных ботинках. — Нас увидал и обгадился.

— Куда Михалыч рванул? — Фугас сорвал охапку травы и принялся тереть руки. — Скажешь, отпустим.

— Какой Михалыч?

— Ты дурака не включай. Хорош тупить.

— Не понимаю я тебя. Ты либо говори по-людски, либо отвяжись.

— Стволы у вас новые. — Пнув ногой мою винтовку, заметил Фугас. — Откуда оружие?

— Нашли. В лесу под деревом. Где именно не помню. Ещё вопросы будут?

— А если по башке настучу? — Фугас показал кулак, ухмыльнулся и добавил. — Помыться перед смертью не хочешь? — Хочу. А что?

— А ничего. Колено прострелю, глядишь и память вернётся.

— Фугас. — Позвал рослый, один из тех что держались поодаль. — Уходить нужно.

— Пасть закрой. — Прошипел Фугас. — Когда скажу, тогда и пойдёшь.

— Это ты кому? — Рослый шагнул вперёд, поскрёб квадратную челюсть. — Попридержи коней. Не по своей масти рот раззявил.

— Моргун? — Фугас улыбнулся. — Что же ты про свою козырную масть промолчал, когда Ветеринар твоих дружков Ракло и Тыкву резал? Стоял как опущенный, рта не раскрыл, а тут раздухарился? Закрой пасть и постой в сторонке. Псов своих прибери. Пусть побегают, может следы Михалыча отыщут?

— За метлой следи. Длинная она у тебя, как бы беды не вышло. — Моргун сделал шаг в сторону, уступая место своим приятелям. Те вышли вперёд.