— Может и не учил. — Михалыч плюнул в огонь, туда же отправился и окурок. — Подсмотрел в баньке. Пьяный ты был, вещи мне с помойки хотел за сотню патронов впарить. Вывалил на пол и сам же на него задом уселся. Не будь твоё «добро» в кульках, да целлофановых обёртках. — Михалыч широко улыбнулся.

— Понятно. — Согласился я. Теперь-то всё и встало на свои места. Стало быть, своим же задом и раздавил. На чердаке снова послышался шум. Заскрипело точно кто-то отворил дверцу.

— Эй! — Выкрикнул Серёга. — Кто там затырился?! Слезай!

— Чего думать да гадать? Карлуху отправим и все дела. — Предложил Гунька. — Он маленький, лёгкий. Подсадим.

— Мозги есть? — Михалыч постучал пальцем Гуньке по лбу. Тот зашипел, скривился. Лоб у него не самое здоровое место. Одна бровь рассечена, над другой огромная шишка. Посредине, куда и пришлось постукивание содрана кожа. Здорово его разукрасили там на холме. На долго запомнит, как жадничать. Говорил же, уходить нужно, так нет — пока всё лопатины шипарей не срежем не уйдём. Вот и срезали. Кстати, вовремя я про шипарей вспомнил.

— А давайте. — Полез в торбу, вынул зловонный мешочек. — Проверенным методом воспользуемся. Если зверюга.

— Давай. — Тут же согласился Карлуха. Его устраивает любое предложение кроме личной прогулки.

— А мы это? — Серёга-Сюндель, понюхал руки и скривился. — Не задохнёмся?

— Уж лучше задохнуться чем сожрут заживо. — Я уже приготовил нож. Осталось проткнуть мешочек и забросить в темноту. Все молчат, жду общего одобрения. Ну, не один я же здесь, воняет всем одинаково. — Как по мне. — Я поиграл мешочком. — Пусть лучше попахивает, чем сидеть и ждать, когда на голову зубастая тварь свалится.

— Ага. — Коротун поднял руку. — Я за.

— И я. — Поглядывая с нескрываемым отвращением на слизь в кишке, поддержал Сюндель и тоже поднял руку.

— Ну, и? — Михалыч глядит строго, сжимает в руке пистолет. Автомат он отставил в сторонку. — Чего ждёшь? Бросай.

Я поглядел на Гуньку. Тот кивнул и предусмотрительно прикрыл тряпкой нос. Пришло время действовать.

Перебрался по камням, встал под дырой. Проткнул кишку и забросил. Мешочек улетел, оставляя за собой зловонный след вытекающей слизи.

От меня и раньше воняло больше чем от других, а сейчас так вообще, разит хуже некуда. Ну да ничего, переживу, перчатки постираю, а нет так выброшу. Подождём недолго, зверьё этого мешочка ой как боится. Точнее не мешочка, а его зубастого хозяина. Шипарь в здешних местах, после змееголова главный хищник.

Перчатки сунул между рваных матрацев, руки вымыл водой из фляги. Карлуха помог, поливал. Хотя нет. Вымыл это слишком громко сказано. В нашем положении воду нужно экономить. Сполоснул, вытер о тряпки и присел за кучей кирпича. Сижу жду, прижимаю к плечу винтовку. Не пришлось мне из неё пострелять. Пока не пришлось.

Костёр потрескивает сгорающими поленцами, в ленивой пляске огня зловеще и угрожающе подрагивает чёрное пятно дыры в потолке. Все взоры и стволы направлены туда, в неизвестность дальнего угла за порушенной перегородкой. Время идёт, наверху тихо. Наверное, понапрасну перевёл мешочек, зря измарался. Сверху, потянуло смрадным сквознячком.

— Не послушали. — Ворчит Гунька. — Теперь нюхайте дерьмо шипаря. Карлуху нужно было послать. Дали бы ему головешку, осмотрелся, проверил. Так нет, сделали всё по-своему.

— Завянь! — Рявкнул Сюндель. — И без тебя тошно.

— Переживём. — Михалыч спрятал пистолет, закурил. — Дерьмом дышать нам не впервой. Верно Карлуха? В сточной яме воняет куда хуже.

— Угу. — Кивнул Коротун и пожаловался. — Нога огнём горит. Печёт.

— Покажи. — Сюндель вытащил из огня палку подошёл ближе. — Показывай ногу.

— Мать моя женщина! — Поперхнувшись табачным дымом выругался Михалыч. Нога у Коротуна распухла ниже колена и покрылась коричневыми волдырями.

— Что за хрень? — Сюндель приблизил огонь. Гнойники повсюду, маленькие, большие, свежие и уже лопнувшие. — Ты почему болячку запустил? — Строго спросил Сюндель.

— Какую болячку? — Хлопает Карлуха глазами. — Не было у меня ничего такого.

— В отхожем месте подцепил. — Со знанием дела заявил Гунька. — Как пить дать, там подхватил заразу. — Гунька горестно вздохнул и отошёл подальше, присел на камни, отвернулся. Сюндель и Михалыч тоже отступили, подсели ближе к огню.

— Вы чего мужики? — Коротун смотрит на нас и оправдывается. — Не было у меня никакой болячки. Клянусь, не было. На болоте что-то укусило. Пройдёт. Скажи им Бродяга.

— Скажу. — Полез в торбу, отыскал плоскую жестяную банку. Мазь в ней, чёрная как зола, пахнет хвоей.

В прошлом году, осенью это было, подстрелили меня в Тихом. Савка Орех стрелял, земля ему пухом. Желал мне смерти, а сам оступился и рухнул с высоты на камни. Пуля мне бок оцарапала, думал пустяшное дело, бывало и хуже. Наскоро перевязался, с горем пополам залез в лёжку, там и за штопался. Лёг спать, а вот проснулся нескоро.

Рядом никого, на боку свежая повязка. У изголовья пластиковая фляга с водой и жестяная банка с мазью. Рана намазана чёрным, стежки ровные, аккуратные, не мои. Кто помог, кого благодарить по сей день не знаю. Банку храню, с той поры немного в ней мази осталось. А где ещё такой взять не знаю. У кого из травников и знахарей не спрашивал, только и делают как разводят руками.

Хорошая мазь, не один раз меня выручала. Порезы, царапины, ссадины, от всего помогает. Зуб как-то заболел, помазал и прошла боль. Не на долго, но утихла. Мне этот зуб, Аким кузнец в Заболотье клещами выдрал. Мазь хорошая, проверенная. Уверен, она и мелкому поможет?

— Чего это? — Карлуха с опаской заглянул в банку.

— Сиди не дёргайся. — Предупредил я. — Будешь ёрзать, изведу мазь понапрасну.

Намазываю Карлухе ногу, а сам думаю. Странная у нас компания собралась. Вроде как все вместе, да и помочь всегда готовы. А случись что-то непонятное, уже порознь. Тот же Сюндель, на болоте первым в воду бросился недомерка спасать. А тут сидит глаза отводит. Вот и получается, каждый сам за себя. Неправильно это.

Потрескивает костерок, к потолку тянется лёгкий дымок и улетает в дыру. Странно как-то получается, ещё недавно сверху сквозило, а сейчас туда вытягивает. Словно кто-то окошко распахнул. Ну да ладно, может в щель выдувает?

Расположились кто где пристроился, я ближе к огню на кирпичах. Гунька у двери, в углу на тряпках умастился. Михалыч с Сюнделем у костра на поленьях уселись. Коротун, дремлет на рваном матрасе, заботливый Сюндель уложил и матрац и Карлуху поверх вязанок хвороста. Спит низкорослый в обнимку с мешком. Намаялся, натерпелся, а с торбой не расстаётся.

Хотели было перекусить, но что-то аппетит пропал. Вонь от слизи шипаря всё ещё не улетучилась.

Смотрю я на своих новых приятелей, подслушиваю их тихий разговор. Слушаю внимательно, ловлю каждое слово. Силюсь понять, кто они такие и откуда к нам пожаловали?