Джонатан быстро натянул брюки, стащил через голову длинную, до колен, ночную сорочку, набросил на плечи сюртук и выскочил в коридор. Перепрыгивая через две-три ступеньки, слетел на первый этаж и недоумевающе замер. В гостиной стояли управляющий Томсон и преподобный Джошуа Хейвард.

— Что случилось, мистер Томсон?

— Побег, сэр Джонатан.

— И кто сбежал?

Управляющий на несколько секунд замер, а потом неловко развел руками:

— Все.

Джонатан похолодел. Он еще вчера заметил эти косые взгляды прислуги в сторону сарая, в который Платон и Абрахам оттащили завернутую в полотно куклу «Преображенный Хам», но должного значения этому почему-то не придал.

— И Сесилия сбежала? — севшим голосом назвал он имя самой преданной после Платона рабыни.

— И Сесилия, и Абрахам, и даже этот поваренок Сэм.

— А-а, ч-черт! — с внезапно прорезавшимися отцовскими интонациями выругался Джонатан и прикусил губу. Этого он предвидеть не сумел.

— Да-да, мой друг, — вмешался в разговор преподобный. — Мне именно так и сказали: сэр Лоуренс оживил черта! И как это понимать?

Джонатана охватил мгновенно вспыхнувший гнев.

— А вы, ваше преподобие, как это поняли? — прищурившись точь-в-точь как отец, наклонил он голову.

— Да я уже давно у вас ничего не понимаю! — отмахнулся преподобный.

— То креститься бегут, то — в камыши. Прямо как дети.

— Так и есть, — поджав губы и все более преисполняясь желанием выставить всех этих «доброхотов» за дверь, кивнул Джонатан. — Все они — мои дети, пусть и большие, и я очень надеюсь, что вы еще не послали за шерифом.

Преподобный и управляющий переглянулись. Этот мальчишка явно вел себя не по годам дерзко, но задать подобный вопрос он все-таки право имел.

— Так уехал уже шериф, — произнес Томсон. — На поимку. Вот только что, пяти минут не прошло.

— И соседей сразу же помогать пригласили, — уже намного увереннее поддержал его преподобный. — Как же иначе?

— И кто распорядился? — начал наливаться холодным бешенством Джонатан.

— Разумеется, я, — в тон ему с вызовом распрямил плечи управляющий.

— Вы уволены, — процедил Джонатан и повернулся к замершему за его спиной Платону: — Приготовь мне лошадь.

Что-то принялся говорить Томсон, что-то кричал вслед преподобный Джошуа Хейвард, но Джонатан ни того, ни другого не слушал; у него была задача поважней — не допустить кровопролития.

Он знал, что по «Черному кодексу» любой свободный гражданин имеет право остановить любого раба, в случае неповиновения наказать его плетьми, а если тот начнет откровенно сопротивляться — даже убить. И в этом смысле у шерифа были на руках все козыри. Но формально управляющий не мог принять решение о поимке сбежавшего раба без согласования с его владельцем, пусть и несовершеннолетним. И это существенно меняло расклад.

Платон привел жеребца. Джонатан вскочил в седло и от души пришпорил коня. Он видел, куда направился полицейский отряд, и всерьез рассчитывал добраться до ушедших ночью рабов быстрее.

Он пустил жеребца галопом и вскоре миновал недавно скошенное, но уже брызнувшее свежими зелеными побегами топкое тростниковое поле, оставил позади рощу, затем залитые водой рисовые посадки и выбрался на высокий холм у самой границы своих владений.

Они были здесь. Все три с половиной сотни его негров стояли по горло в воде той самой протоки, в которой не так давно проводил крещение преподобный Джошуа. На берегу задыхались яростным лаем собаки, рассредоточившись по берегу, громко и возбужденно кричали добровольцы-загонщики и полицейские, и по всему было видно, что самое важное Джонатан уже пропустил.

Он снова пришпорил жеребца, стремительно спустился к протоке и отыскал взглядом шерифа. Подъехал и, придержав поводья, развернулся лицом к нему.

— Что происходит, господин шериф?

— Да ничего особенного, — усмехнулся тот. — Видите, куда загнали? Отсюда им уже некуда деваться… и почти без потерь.

Джонатан кинул взгляд на распростертые у берега мертвые тела тех, кто не успел спрятаться в воде, и недовольно хмыкнул.

— Ничего себе, почти без потерь! Да тут человек шесть!

— А что же вы хотите? Чтобы вам триста пятьдесят человек вернули и без единого трупа обошлось?

Джонатан посмотрел на повсюду торчащие из воды одинаковые курчавые головы. Дети и подростки — ближе к берегу, взрослые — дальше. Многие из женщин держали своих детей на руках, и совершенно не похоже было, чтобы они собирались выходить на берег и возвращаться в поместье.

— Ну, вы мне их пока еще не вернули.

— Вернем, — уверенно кивнул шериф. — Тут мне хорошую идею подали.

— Какую? — насторожился Джонатан.

— Сеть, — широко улыбнулся шериф. — Мы протянем через протоку хорошую прочную сеть, затем подгоним два десятка лошадей — как тягло.

Джонатан вскипел. Он понимал, что негров следует возвращать, но прекрасно видел, к чему это приведет, если действовать методами шерифа, — на берегу и так уже валялось несколько трупов.

— Нет, — упрямо мотнул он головой. — Никакой сети не будет.

Шериф озадаченно смотрел на этого юнца.

— А как вы собираетесь их оттуда вытащить? Все-таки триста пятьдесят человек, и настроены они, как я погляжу, крайне решительно.

— Только не сеть, — упрямо повторил Джонатан. — Вы мне этой вашей сетью весь приплод подавите. Сейчас преподобный подъедет, вот вместе с ним и подумаем. А эта ваша идея с сетью — полное дерьмо. Извините за резкость.

С этого момента насмерть обиженный шериф не вмешивался. Джонатан быстро переговорил с соседями, здраво рассудившими, что мальчишка прав, и если вытаскивать ниггеров сетью, можно слишком многих потерять — детей уж точно. Но ничего иного они предложить не могли. Обычно беглых рабов брали на суше, а потому своры тренированных собак хватало за глаза. Сегодня же случай был беспрецедентный, а самые свирепые псы в воде были бы практически бессильны.

Затем приехал преподобный Джошуа Хейвард, и Джонатан терпеливо прослушал зачитанную им стоящим по горло в воде рабам долгую, но совершенно бесполезную проповедь о послушании и долготерпении. Когда проповедь закончилась, Джонатан искренне поблагодарил всех за оказанную помощь и попросил никого не беспокоиться и возвращаться к привычным делам.

— Ну и чего вы перепугались? — подошел он к самой воде.

Негры молчали.

— Все равно ведь я вас верну, должны понимать.

Никто из стоящих в воде рабов не проронил ни слова.

— Я что, кого-то несправедливо обидел? Или вы из-за этих девчонок? Ладно, возьму я их всех до единой… Что вы как маленькие дети?