Святогоровы штаны устремились за кораблём, поочерёдно загребая то одной, то другой гачей, словно пловец кролем.

– Я понял. Это одежда из гардероба дьявола, – и голос бесстрашного рыцаря задрожал. – Теперь они будут преследовать своего злосчастного владельца до края земли и до Судного дня…

Человек по имени Тристан просто обязан быть пессимистом!

– Ишь как стараются, – сказал оптимист Садко. – Уважить надо такие верные порточки. Убрать паруса, вручить богатырю Костянтинушке багор – пущай достаёт!

Ночью на корме, укрывшись мешковиной, Костя, Нил и Колобок держали совет.

– Я тут провёл полевую экспертизу осколков, – сказал Джульверн. – Не все ты их в пыль растёр. Кое-что от оболочки осталось. Этого быть не может, но лимонка взорвалась у тебя в руке. Я худею! И никакого кольца там не было. Или Васька его выдернул, или Куковяка. Я-то заметил, какие у них рожи испуганные сделались…

– Ты находишься по другую сторону реки Смородины, – напомнил Колобок. – Здесь всякое случается…

– Сто пудов, – сказал Костя. – Я сам видел, как Микула Селянинович из камня сок выжимал. Этим соком бородавки прижигают, а девки его разводят квасом и брови чернят… Значит, я тоже кое-что могу, кроме грузовиков и рельсов…

(Надо сказать, что Костя, вернувшись домой из прошлого похода, как-то охладел к силовому экстриму. Однажды он расхвастался перед богатырями своими спортивными достижениями, вовсю хвост распускал, пока Алёша Попович, дурман ядовитый, не спросил:

– А вы там, в вашей дружине, ещё гвозди… не дёргаете? Нет? А надо бы! Самая богатырская забава!

Остальные в застолье расхохотались так, что Косте стало стыдно. С тех пор и поселились в нём сомнения в избранном виде спорта…)

– Осталось два вопроса, – рассуждал Филимонов. – Во-первых, зачем Буслаеву понадобились твои портки. Во-вторых, почему Васька, заполучив их, тут же выбросил в воду?

– Ну, со вторым-то понятно, – сказал Костя. – Он глянул на пуговицу, ну и… того!

– Чего – того? – не понял Джульверн.

– Перепугался! – сказал богатырь. – Ведь пуговица – от слова «пугать»…

– Правда, Колобок?

– Сущая правда, – сказал вожатый. – Сперва пуговица была оберегом, амулетом, отгоняла зло от владельца. Потом это название перешло на застёжку, а значение слова забылось. Язык, брат, сам всё расскажет, только умей спросить…

Джульверн тут же приподнялся, включил фонарик и стал рассматривать пресловутую пуговицу. Потом прошептал:

– Действительно, жуть какая-то. Бр-р…

– То-то, – сказал Колобок. – Вот ты, Нил, человек учёный, скептик, но и ты почувствовал, так сказать, эманацию ужаса, исходящую от этого предмета. А каково же суеверному аборигену?

– Тогда надо будет с утреца Тристана пугануть, – осенило Филимонова. – Он у меня враз про любовь забудет!

– Вот отрубит он тебе дурную башку с перепугу-то! – посулил Костя. – Туши свет, не расходуй – я не нанимался эту рукоятку вечно крутить…

– Зато источник света у нас практически вечный, – оправдался ботан. – Но вернёмся к штанам. В воде они не тонут и даже не намокают. В огне, вероятно, не горят. На разрыв не поддаются…

– На разрыв! Да их арбалетный болт не берёт, пробовали! – гордо сказал Костя. – Мне бы ещё толстовочку такую – и доспехов не надо. Их же на самого Святогора шили – правда, в детском возрасте…

– Вот я и думаю, – сказал Филимонов, – что виною всему штаны и твой друг Куковяка…

– Верно думаешь, – зевнул Колобок. – Трикстер – великий выдумщик. Сочинил, наверное, сказку про портки, которые делают своего владельца непобедимым силачом, – и замотивировал Пыпу с компанией. Не учёл только, бедняга, что блатные никому не доверяют – так, на всякий случай. Вот и оказался не предводителем их, а пленником. Но не растерялся Куковяка – замотивировал таким же манером и легковерного Буслаева… А что ушкуйники с бандюганами справились, и вовсе не диво: дышат чистым воздухом, едят экологически чистую пищу, не курят, пьют медовуху, пока водку не придумали… А медовуха – вещь коварная, вот и попали наши урки в неволю! Но почему этот пламенный кавказец про гранату крикнул? Он что, на нашей стороне?

– Да просто он дурак, – сказал Филимонов. – Наверняка эту гранату конфисковали именно у него. И когда увидели бандюганы, что ты с ней сотворил… Думаю, они нас больше не потревожат…

– Всё под контролем. Всё под контролем, – сообщил с мачты Кузьма-Демьян.

– Намекает, что спать надо, – сказал Колобок. – На рассвете подойдём к берегам Ирландии…

…Эта самая Ирландия оказалась, по выражению Филимонова, страной «тотально беспонтовой».

Костя напросился пойти с Тристаном к здешнему королю Ангвисансу – свататься.

– А то вдруг он тебе захочет великана припомнить, – пояснил он. – Королям да князьям всяким у меня веры нет, а есть вот это!

И показал червлёный вяз, с которого Джульверн уже успел ободрать позолоту и выковырять красивые камушки.

Нил Филимонов и Садко решили пройтись по приморскому городку – посмотреть, прикинуть, нет ли подходящего товару, чтобы сбыть его втридорога жителям Корнуолла. Ботан и купец быстро нашли общий язык.

Колобок отказался идти на берег, хоть и не любил моря.

– Знаю я этих ирландцев, – сказал он. – Вечно жрать хотят. Исторически. Не успеешь и слова молвить…

И захрапел на своей бухте каната. Недаром говорят пекари, что тесто в квашне «ещё спит»!

Воротились к вечеру – кто с невестой и с приданым, а кто с пустыми руками.

Приданое тоже было так себе: служанка Бранвен, с виду такая глуповатая девушка, да ящик с глиняными сосудами, среди которых, надо думать, и находилось приворотное зелье.

– Ничего, – оценил ботан Изольду. – Конечно, для тех, кто рыжих любит. Только тощая, как фотомодель. Что делать – держава у короля Ангвисанса депрессивная. Ничего у них нет, даже пиво «Гиннес» ещё не научились варить. Одни песни под арфу да айриш-степ. Зелени много, не спорю, но овцы всё равно тощие. Одна радость, что змей тут не водится. Говорят, что святой Патрик их прогнал и все они уползли в синее море, где и захлебнулись…

– Брехня! – отозвался злой спросонья Колобок. – Наверняка сами слопали бедных гадючек, а потом: Патрик, Патрик…

Виссарион Глобальный всю свою ненависть к сказочной коварной лисе перенёс на незадачливых рыжих ирландцев!

– Валить отсюда надо, – продолжал свою линию Джульверн. – Садко наш тоже никакой продукции на экспорт не нашел…

– Ага, и королевский дворец так себе… Да домик охраны при особняке у хозяина мыльного завода и то больше, – сказал Костя. – А мы-то жалуемся, что наш Кислорецк бедный!