– А по-моему, женщина должна быть в теле. – Мак щурил глаз в клубах дыма.

– Жаль, что все остальное человечество не разделяет вашего убеждения.

– А вас заботит мнение человечества?

– Заботит. – Беседа принимала не самый приятный оборот. Я торопливо свернула на другую тему: – А как вы познакомились с Кэмероном?

– Вам любопытно, почему он никогда прежде не рассказывал обо мне? – усмехнулся Мак. – Когда-то мы вместе работали.

– Так вы журналист?

– Репортер уголовной хроники из “Феникс дейли”.

– А-а...

Отец мне плешь проел, требуя держаться подальше от репортеров-криминальщиков. В любом деле есть свои маньяки, и на журналистском небосклоне ярчайшие звезды – как раз уголовщики. Только самые забубенные, предупреждал отец, лезут в это дело. Бывшие автогонщики. Парашютисты. А еще альпинисты и горнолыжники. Словом, те, кому на жизнь наплевать. От таких людей буквально разит саморазрушением, и нормальному человеку – на этом отец особо настаивал – не следует дышать столь нездоровой атмосферой. Разумеется, если вы не из тех, кому нравятся маньяки.

– А как вы оказались в Чикаго?

– В прошлом месяце умер мой друг, – спокойно ответил Мак.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже. Прекрасный был человек, лучший в мире. Я приехал на похороны. И буквально на следующий день вступил в небольшое единоборство с грузовиком, а в итоге – больничная койка. Только вчера вырвался.

Кэмерон словно невзначай закинул руку на спинку моего стула и незаметно стиснул мое плечо. Сомневаться в значении этого жеста не приходилось: надо заткнуться и отстать от человека. Так я и сделала. Но белые пятна в скупом жизнеописании Мака все-таки будоражили. Завтра же позвоню Кэмерону и вытрясу из него правду.

Между тем гости собрались уходить. Я предложила подбросить их домой, и Кэмерону, при всей его стойкости, не хватило духу отвергнуть мою помощь. Даже садист не обрек бы сейчас Мака на долгий пеший путь.

Высадив гостей, я воткнула в автомагнитолу кассету с джазовыми импровизациями Оскара Брауна и на полную врубила громкость.

Беззастенчивые комплименты Кэмерона и Мака вознесли мой упавший дух на небывалые высоты. Если им можно верить хотя бы на одну десятую, я вовсе не такое уж безобразное чудовище. В душе расцветала надежда. Утром начну пить таблетки для похудения. Они поддержат мою ослабшую волю, и тогда занятия в “Заслоне” начнут наконец-то давать результаты.

Колеса “мерседеса” зашуршали по гравию подъездной дорожки не раньше полуночи. Ко сну я отошла в атласном пеньюаре, который так нравился Фрэнклину, – в самом обольстительном, с прозрачными кружевами на груди. В последнее время Фрэнклин не выказывал по отношению ко мне ни малейшего пыла. И разве можно его винить в этом? Особенно если вспомнить, в каких растянутых линялых футболках я укладывалась на супружеское ложе.

Стерев пыль с флакона “Опиума”, я надушила запястья и ложбинку между грудями. Наверное, совсем несложно стать сексуальной – достаточно научиться чувствовать себя таковой и держаться соответственно.

Я вспомнила Кэтлин. Вольная грива душистых волос, дымка фантазийных драпировок – она прямо-таки излучала чувственность. А ведь Кэтлин черт знает насколько толще меня. Причем с того дня, как я записалась в “Заслон”, она сбросила раза в два больше, чем я набрала. Какой же она была раньше?

Вообще-то давно пора перенять ее истовое рвение в диете. Хотя взяться за ум никогда не поздно. Приободренная, я окропила бедра и соски ароматом восточной неги, погасила свет и раскинулась на постели в ожидании.

Фрэнклин в спальню не поднялся. Скрипнула дверь кабинета, пискнула диванная кожа. Моя вина. Не слишком-то много приятных минут я доставила ему за последние два месяца. Да и работы у него сейчас по горло. Но я сдержала желание отправиться к нему в кабинет, мне просто нельзя спускаться на первый этаж. Уж очень опасно: там кухня, от которой лучше держаться подальше, пока не верну контроль над собственным желудком. Снова. И навсегда.

* * *

Я так сжала ручку дверцы, что побелели костяшки пальцев. Левая нога до судорог давила туда, где находились бы тормоза, сиди я за рулем. Рикки чересчур резко бросила машину в поворот, рискованно подрезала многоколесную платформу и довела до истерики ее водилу, пока с черепашьей скоростью перестраивалась в левый ряд. Дальше – больше. Так и не завершив маневр, она ударила по тормозам, машина завизжала шинами, пропуская встречную, едва различимую на горизонте.

Кой черт меня дернул пустить ее за руль? Мы с Сарой-Джейн настолько изучили дорогу до торгового центра, что четко укладывались в семь с половиной минут, от двери до двери. Движение по знакомому маршруту больше напоминало полет управляемого реактивного снаряда – мы просвистывали по узким переулкам, ювелирно вписываясь в повороты, поддавали газу, завидев вдали желтый светофор, чтобы успеть проскочить перекресток, и совершали финальный бросок через разбитую грунтовку на ста километрах в час.

Рикки неуклюже развернула наш необъятный “Понтиак” и вползла на магазинную парковку.

Учитывая ее скромный водительский опыт, мы накинули на дорогу лишних четверть часа, но все равно умудрились опоздать к открытию на целых десять минут. Если бы вела я, мы давно уже покончили бы с доброй половиной покупок и здорово на этом выгадали. Но дочь налюбоваться не могла на свеженькие водительские права, да и мне как-то лень было спорить. Когда угодно, только не сейчас! Не в это восхитительное субботнее утро, когда я вхожу под своды любимого магазина – впервые с тех пор, как умерла Сара-Джейн, а сама я бросила курить и растолстела.

Рикки наконец втиснулась между линиями разметки, со скрежетом затормозила у самого бордюра, заглушила двигатель и лихо выдернула ключ из зажигания. Автогонщица.

– Приехали! – победоносно провозгласила она. – Теперь можешь дышать.

Что я и сделала.

Рикки и Джейсон, толкаясь и пересмеиваясь, помчались к помпезному строению из мрамора и стекла. Я поплелась следом – сгорбившись, втянув голову в плечи, силясь стать поменьше и понезаметней. Квазимодо, враскоряку крадущийся под темными сводами собора... Только бы не встретить старых знакомых – не переживу насмешливых, притворно-сочувственных взглядов.

Я мечтала оттянуть “выход в свет” до того момента, когда стрелка весов замрет на прежней отметке. Никакая сила не выгнала бы меня в торговый центр в нынешнем моем обличье, если бы не летний лагерь. Этим кровопийцам срочно понадобилась одежда для активного отдыха.

Пока мы добирались, в секции “Одежда для летнего лагеря” воцарилось форменное столпотворение. Здесь явно была замешана чья-то дьявольская воля – детские лагеря по всей стране, видимо, специально рассылали списки необходимого с таким расчетом, чтобы все поголовно школьники нашего округа получили их в один и тот же день.

Я затравленно оглядела толпу. Слава богу, пронесло, ни одного знакомого лица. Покупатели бесцеремонно орудовали локтями, прокладывая себе путь в тесных проходах, набрасывались на прилавки, прогибающиеся под грудами товаров. Самые закаленные в боях мамаши сразу оккупировали примерочные кабинки, поторапливая своих чад и подавая им одну новую тряпку за другой.