– Без проблем. Молодец, что зашла, – говорю совершенно искренне. Я просто счастлив, что она здесь. Если бы она не пришла, я бы полез на стену от тоски.

– Готов к работе? – Она легонько пинает рюкзак. – Я распечатала кое-какие материалы, но, надеюсь, ты знаешь, что делать.

– Да, я точно знаю, что делать. – Машу рукой, отгоняя ее беспокойство как муху, и иду к ней. Она чуть отступает назад, и я проскальзываю мимо нее, сгорая от желания протянуть руку, схватить ее и поцеловать.

Это все действие травки. Наверное.

Она с подозрением наблюдает за мной, пока я иду к обеденному столу за папкой с заданиями.

– С тобой все в порядке?

– Да, в полном порядке. Просто зашибись! – Оборачиваюсь к ней и вижу, что она смотрит на меня как на безумца. Может, она и права. Сперва мама, потом косячок, теперь вот она здесь – Челси просто бесконечно мила, от этого я теряю контроль над собой.

Она морщится от моего набора слов, затем наклоняется и расстегивает рюкзак, думаю, в поиске обещанных распечаток. Я разглядываю задницу, слегка наклонив голову для лучшего обзора, и тут она поворачивается и застает меня за этим занятием.

Прищуривает глаза. Какая подозрительная малышка.

– Ты что, разглядываешь меня?

Решаю не скрывать очевидное. Никаких дурацких игр сегодня.

– Да. – Медленно поднимаю голову, словно она весит по меньшей мере тонну. Обычно травка не лишает меня красноречия, но сегодня язык меня почему-то совсем не слушается. – У тебя просто отлич…

– Отлично что? – Она выпрямилась, уперла руки в бока и ждет моего ответа.

– Все отличное, – увиливаю я, не желая делать акцент на заднице. У Челси есть нечто большее, чем просто красивая фигура. – Я прямо подыхаю с голоду. Давай закажем пиццу?

Ну вот, она снова скривилась от моей грубости. Это так мило, что заставляет меня продолжать говорить таким образом, чтобы снова увидеть это выражение лица.

– Есть хорошая китайская закусочная. Мне нравится их еда. Ты любишь китайскую кухню?

– Конечно, – пожимаю плечами, стараясь не замечать урчание в животе. Я так голоден, что съел бы сейчас и кусок картона. – Звучит здорово. Номер есть?

– Могу я заказать? – она вопросительно смотрит, покусывая нижнюю губу таким невинным, но чертовски сексуальным образом, что, глядя на нее, мне самому хочется укусить ее за эту пухлую губку. Захватывать и тянуть зубами, пока она не начнет стонать, а затем успокоить боль языком…

– Как пожелаешь, – говорю я как под гипнозом. Эта девчонка словно околдовала меня. Непонятно лишь, как. Или почему.

Она улыбается, хватает рюкзак, плюхает его на стол и начинает копаться в нем.

– У них довольно недорогая еда. Я знаю, что заказать. Я заплачу.

– Черта с два, – хватаю ее за запястье, когда она вытаскивает руку с телефоном из недр рюкзака. – Ты точно не станешь платить, потому что плачу я.

– Я не против. – Она смотрит на свою руку, которую я продолжаю держать. Интересно, она чувствует то же, что и я? – Но ведь идея с китайской едой моя.

– Мне тоже хочется китайской еды. – Я обхватываю пальцами ее тонкое запястье и чувствую, как под кожей бьется пульс. Мне хочется намного больше, чем китайской еды. Мы словно говорим на некоем секретном языке. Говорим одно, но подразумеваем совсем другое. Во всяком случае, я.

– Ладно. Я заказываю, а ты платишь. – Она не пытается вырваться, и я, пользуясь ситуацией, медленно и легонько поглаживаю большим пальцем внутреннюю сторону запястья. Клянусь, что чувствую, как она дрожит, а когда поднимаю глаза, то вижу, что она смотрит на меня так жадно, словно готова проглотить.

– Договорились. – Я отпускаю руку, и меня накрывает волна разочарования.

Невероятно, но между нами есть некая химия. Если сегодня ничего не случится, боюсь, я взорвусь. По крайней мере, после ее ухода мне придется дрочить, словно я ненормальный извращенец, нуждающийся в постоянном облегчении.

Я хочу ее, но не могу получить. Меня влечет к ней, хотя и не должно. Я под кайфом, но дело не в травке.

Меня прет от Челси.

Он выполняет задания быстрее, чем я думала. Конечно, Оуэн умный. Я достаточно осведомлена о его успеваемости, чтобы понимать: ему просто не хватает усердия и сосредоточенности. Его прошлые оценки это доказывают. Учеба в колледже расставляет все по местам. Это тяжело, но ты либо преуспеваешь, либо проваливаешься.

Я вырвалась вперед. Учебная программа и сложность курсов сразу дали мне такую мотивацию, что я с головой ушла в учебу и беспрестанно грызу гранит науки. Никому нет дела до того, сколько мне лет; прошлое не имеет значения. Я могла бы вписаться в новую среду, стать иным, совершенно свободным человеком.

Но я не свободна. Я все еще связана по рукам и ногам чувством вины перед матерью и гневом к отцу. В глубине души я все еще испуганная, чересчур умная пай-девочка, которая боится окунуться в реальную жизнь, опасаясь почувствовать боль.

От мальчишек одни проблемы, поговаривала мама. А когда они становятся мужчинами, то доставляют еще больше неприятностей. Будь сама по себе, милая. И рассчитывай только на себя. Все остальные тебя просто разочаруют.

Мне было пятнадцать, когда мама поделилась со мной этими так называемыми житейскими премудростями. Это случилось за год до окончания средней школы. Я знала, что у родителей не все гладко. Лет в одиннадцать я подслушала тайный разговор между папой и одной из его любовниц и поняла: он изменяет маме.

Он не любил ее. А если он не любил ее, то не любил и меня. Вот во что я верила в пятнадцать. Я слушала маму, когда она говорила, что мужчины – зло, что они ужасно относятся к женщинам. Она говорила так от злости, потому что он ее обманывал. Но потом он ласковыми речами убеждал ее, что она одна-единственная у него, и она тут же менялась. Ее противоречивое отношение к отцу, их вечные ссоры и разногласия вызывали у меня недоумение, особенно по части отношений с мужчинами.

Я не общаюсь с отцом, хотя он пробовал наладить отношения. Звонил несколько раз, но я никогда не прослушиваю автоответчик с его сообщениями из тюрьмы. Ему уже давно пора понять, что я не намерена иметь с ним дело.

Однажды мама была в настроении проработать меня на тему отношений с отцом. Она сказала, что мне следует поехать и поддержать его. Поэтому в прошлом году, еще до вынесения приговора, я приехала к нему в тюрьму. Он пообещал, что его оправдают и скоро отпустят. Он был так убедителен, что я поверила.

Вернувшись домой, я упрашивала маму отпустить меня на судебное заседание.

Хотела увидеть своими глазами, как его освободят, чтобы мы могли порадоваться вместе. Она не разрешила. Почему? Я была слишком мала и не справилась бы с ситуацией.