– Почему же Сайкс никому не рассказал? Он мог бы запечатлеть всю свою семью таким образом, – сказала я, действительно озадаченная. Если он мог это сделать, казалось странным, что не сделал.

– Потому что он знал: это неправильно. – Я усмехнулась, и Рут строго посмотрела на меня. – Я не пытаюсь его оправдать. Я любила его и в то же время ненавидела. Хотела его и постоянно стремилась сбежать. Я нуждалась в его прикосновении и страстно желала его, но меня тошнило всякий раз, когда он дотрагивался до меня. Сайкс чувствовал то же самое. Это было неправильно, это была не жизнь, а тюрьма для нас обоих. Да, мы получили способности, могли общаться мысленно, мы исцеляли друг друга, но интимной, связывающей души стороны запечатления не хватало. Для нас все было только химией. Только физикой и алхимией, и Сайкс всегда сожалел о том, как поступил со мной.

– Почему? – прошептала я, не удержавшись.

– Потому что любил меня. Хотел или нет, но он любил меня, и делать мне больно было против его запечатленной природы.

– Ладно, – ответила я, пытаясь осознать услышанное. – Но если так, зачем он заставил вас помогать ему и почему похитил меня?

– Ну… – начала она, и я услышала ее мысли:

«О, Господи… вот где начинается самое тяжелое».

– Тогда просто коснитесь меня, – предложила я. – Давайте я прочитаю все через вас, если вы не возражаете.

– Так было бы легче. У меня больше нет секретов, – призналась Рут грустно и протянула мне руку. Это было самое быстрое, самое желаемое видение, которое у меня когда-либо случалось. Думаю, потому что она предлагала его сама. Оно обострило мои чувства, и я ощутила ее эмоции так свежо и реально, словно они были моими собственными.

Я увидела ее с Сайксом. Они выглядели совсем молодыми, и их отношения только начинались. Им было неловко, еще более неловко, чем мне, но они не могли отрицать потребность в друг друге. Влечение присутствовало преимущественно с его стороны: у Сайкса были странные чувства к Рут с тех пор, как он похитил ее. Он ощущал потребность защищать ее. Затем, после того как они запечатлелись, Сайкс почувствовал стыд. Его переполняло чувство вины за то, как он завлек Рут в ловушку, хотя, по правде говоря, именно это он и хотел сделать. Вместо того чтобы наслаждаться своим достижением, он упивался стыдом и болью. За годы это превратилось в горечь.

Когда мы с Калебом запечатлелись, это стало последней каплей. Новая задача Сайкса теперь заключалась в том, чтобы восстановить запечатления в своей семье, независимо от последствий для участников. Он знал, что запечатления станут дефектными и ненастоящими, как и его, но это больше не имело значения. Он был ослеплен яростью.

Маркус стал его первым учеником. Сайкс посвятил его во все, рассказал о насильном запечатлении Рут и о замысле поймать меня и использовать мою кровь, чтобы освободить их семью. И пообещал, что Маркус станет первым, кто запечатлится, как только они поймут, каким образом это происходит. Но Сайкс оказался не очень хорошим ученым.

Рут засмеялась, покачала головой и произнесла вслух:

– Он был в ярости, когда начал работу и выяснилось, что он даже не может проводить тесты должным образом. Сайкс понятия не имел, почему мы запечатлелись. Он уже давно прекратил давать мне свою кровь. Запечатление казалось счастливой случайностью, но мы-то знали, что это не так.

– Извините, но в том, что вы мне рассказали, нет ничего ужасного. Почему же вы не решались мне это сказать?

– Тяжело это говорить, но Марла дала мне свою кровь. Не только мне, но и всем Уотсонам. Что, в свою очередь, означает, что у всех нас будет и твоя кровь тоже.

– Мэгги уже поняла, – отмахнулся Калеб. – Есть что-то еще, чего вы нам не говорите.

– Подождите, – сказала я. – Если она дала вам мою кровь, я не должна читать ваши мысли.

– Знаю, – ответила Рут. – Наверное, ты все же их читаешь, потому что я – единственный человек из них. Но это только мое предположение. Марла не знает, что ты можешь это делать. Тем не менее я связана с ее кровью как одна из Уотсонов. Что-то случилось, когда мы запечатлелись с Сайксом и я оказалась в их власти. Хотя Сайкса больше нет, во мне течет ее кровь, и, следовательно, я должна следовать за ней.

Вздохнув, я обдумала услышанное. Калеб сделал то же самое, стоя сзади, и его руки все еще обнимали меня, ограждая от беды.

– Так чего хочет Марла?

– В этом и загвоздка: я не могу тебе сказать.

– Почему?

– Потому что она запретила. Она не запрещала рассказывать о моем прошлом, но конкретно запретила говорить о том, что мы здесь делаем.

– Ну, по крайней мере она сохраняет интригу, – проворчал Калеб.

– Так я была права? Все, кто получил мою кровь, защищены от моего Дара. Но почему? Я не вижу в этом никакого смысла.

– Как, я уверена, и во многом другом, – тихо сказала Рут, и я вспомнила о находившемся в комнате мужчине. Я посмотрела на его запястье: его тату представляло собой половину облака. Он был не из Уотсонов, это точно. Почему же Рут говорила так свободно в его присутствии?

Я посмотрела на него. Он почувствовал себя неловко и кашлянул.

– Я Родриго, Провидица, – ответил он на мой незаданный вопрос и поклонился. Затем посмотрел на меня и ухмыльнулся. – Мне поцеловать твои пальцы?

– Ни в коем случае, – отрезал Калеб. Была ли это ревность, вызванная мыслью Родриго о том, какая я грациозная и прекрасная, или из-за того, что он знал, как я ненавижу поклоны, оставалось неясным. Ну ладно, не важно. – Можете встать, мистер Гонзалес. Уверен, миссис Гонзалес не оценит ваше вожделение по отношению к Провидице.

– Ты его знаешь? – спросила я Калеба.

– Детка, – ответил он с иронией, – я знаю всех. Я родился и вырос среди них.

– Это точно, – улыбнулся Родриго. – Да, Калеб был очень непослушным ребенком, – сообщил он с сильным акцентом. – Вижу, он стал таким же непокорным молодым человеком.

– Вы настолько ему доверяете? – обратилась я к Рут. – Он же не из вашего клана.

– Но, – объяснила она, – именно он наложил чары на эту комнату, чтобы никто не мог подслушать наш разговор.

Наложил чары на комнату… Что-то мне это напомнило. Я судорожно вздохнула, когда поняла, что она имеет в виду.

– Вы! – Я обвинительно указала пальцем в сторону Родриго. – Вы наложили чары на мою спальню!

– Я знал, кто это сделал, – признался Калеб и положил руки мне на плечи. – Я знал, кто это сделал, просто меня разозлило, что Ассамблея заставила его это сделать.

– Заставила… – повторила я. – Значит, он не может сказать «нет», не то они посчитают, что он что-то задумал? Так?

– По сути, да, – ответил Калеб. – Они привыкли использовать наши способности, если ситуация того требует.

– Использовать наши способности, – эхом отозвалась я и повернулась к Родриго. – Извините.