– Не смотри на других и слушай только себя. Каждый осваивает здесь свой урок. Надо медитировать. Развивать непривязанность ко всему земному. Устремляться к свободе и совершенству…

Однажды Наран привел меня в храм и показал, как на полу монахи тщательнейшим образом собирают мандалу из мельчайших разноцветных песчинок. Долгие-долгие часы изнурительного труда, на коленях, в полусогнутых позах. На полу из небытия с помощью тонких медных трубочек медленно проявлялся сложнейший, причудливый узор.

– Чем выше концентрация монахов во время работы, тем совершеннее мандала. Тем сильнее ее воздействие на тех, кто ее видит.

– А что потом будет с этим великолепием?

– Закончат к празднику – и потом все в две минуты разрушат. Прах вернется к праху. Это напоминание о том, что все в жизни преходяще. Даже самая совершенная красота.

* * *

Пробовать заниматься своим духовным развитием я отправился на десятидневные курсы випассаны, тут же, недалеко от Дхарамсалы. В принципе само местечко мне сразу понравилось: расположено на довольно высокой горе, примерно в паре километров от Маклеодганджа. Сосны, тишина, свежий воздух и несколько десятков небольших деревянных коттеджей, в которых предполагается ночлег ищущих совершенства. Естественно, по одному, чтобы не нарушать духовные процессы.

С самого начала мне и еще нескольким таким же, как я, новичкам учителя объяснили, что випассана – это древняя техника, данная самим Буддой. Она якобы учит видеть вещи такими, какие они есть не в зеркале человеческого ума, а на самом деле. Для пребывания на территории школы випассаны нам поставили несколько, в общем, стандартных для духовных школ условий: вегетарианство, отказ от секса, спиртного и наркотиков, запрет на любые разговоры, кроме как с учителями и их помощниками. В довершение всего набора правил этого заповедника аскетизма и благоразумия нам запретили мыться горячей водой с мылом.

Все эти правила показались мне поначалу весьма неуместными, поскольку среди участников затесалась полесская девушка Аня, с которой мы познакомились еще при заселении. Увы, позорно дезертировать из храма духовности было уже поздно, хотя легкая, веселая и разбитная хохотушка явно подавала надежды на быстрый и успешный доступ к телу. Я ей, очевидно, понравился, да и бес явно нашел мое слабое ребро. Но длинный список жестких ограничений буквально-таки вынуждал нас умерить свои аппетиты.

В первые дни нас учили концентрировать внимание на дыхании. Медитации занимали большую часть времени. Это было довольно муторно. Если честно, у меня медитировать не очень здорово получалось. Начинаешь вроде бы концентрироваться, а мысли скачут, как горные козы. И вот я уже думаю о Москве, о Ленке… Встреча с Аней отчего-то всколыхнула задвинутые, казалось, далеко эмоции. Неожиданно для себя, сидя в первый вечер на жестком топчане, голодный, без света и наблюдая в окошечко, как обезьяны резвятся у помойки, отбирая друг у друга еду, я вдруг заплакал. Плакал долго и как-то жалобно, в деталях вспоминая, как именно Ленка меня «сделала», каким лохом выставила перед Николаем, всеми друзьями и знакомыми. Как, должно быть, Николай порадовался, что я такой лузер: и с работы уволили, и подруга бросила. Именно бросила, поменяла на его кругленькие счета! Обида раздирала душу эмоциями и глаза слезами. Потом вспомнились детали моих рабочих перипетий, назначение руководителем этого прыщавого хмыря – сына налоговика и мое позорное увольнение-бегство. Я еще раз в деталях пережил все минуты моей слабости. Смешно признаваться в таком детстве. В завершение всей этой вереницы безотрадных и жалких картин передо мной прошмыгнули последние месяцы моей жизни. В этом месте я крепко уснул, словно кто-то выключил тусклую лампочку в голове.

Другие духовные практиканты ходили, по моим наблюдениям, тоже с весьма кислыми лицами: кому-то было нехорошо после индийской еды, кому-то, наоборот, очень хотелось есть, особенно свежего мяса, кто-то тосковал без любимой сигареты. Я, если честно, не особо страдал от лишений: это уже был не первый опыт моего одинокого проживания в месте духовных практик, Прашанти Нилаям был хорошей школой. Где-то на горизонте маячила Аня, но я держался изо всех сил.

На четвертый день занятий нас учили наблюдениям за ощущениями в теле. По замыслу преподавателей, в этот момент должно было произойти развитие осознанности. Нас учили перемещать свое внимание по телу, от головы до пальцев ног и обратно, переживая ощущения во всей полноте, но не привязываясь к ним. По идее, тело по мере продвижения в упражнении должно все больше болеть, поскольку выявляются и исчезают новые зажимы. Какой-то физический дискомфорт во время занятий был и у меня, но с чем он был связан – ответа не нашлось. Может, просто пятую точку отсидел. И в конце я тоже не почувствовал никакой обещанной струящейся легкости. Наверно, так и не достиг должного совершенства. Да и разве достигнешь его за десять дней! Но начало, тем не менее, было положено.

Позже я прошел много разных ритритов, семинаров, курсов и школ. Все они, по сути, учат главному: изменению своего отношения к себе и миру. Только после этого возможно вступить на путь, ведущий к освобождению от бренности мира ощущений, к которому нет смысла привязываться.

Я часто вспоминал в те дни мандалу, показанную мне Нараном. Как будто вся моя жизнь была закольцована в ней: строил-строил, все вроде неплохо выходило, а в один прекрасный момент она взяла и рассыпалась. Бесполезно тосковать по прошлому, проклинать его, восхищаться им, потому что на самом деле его уже не существует.

По окончанию курсов мы с другими искателями духовного совершенства сидели в кафе одного из ресторанчиков внизу, уплетали в тройной дозе псевдоевропейские спагетти с густым томатным соусом и обменивались впечатлениями. Мне показалось, что многие из участников випассаны шокированы этими десятью днями. Когда начал спрашивать почему, оказалось, что большинство людей было из разных крупных городов: Минск, Дублин, Франкфурт. Впервые в жизни эти тридцати—сорокалетние люди оказались полностью вышибленными из привычного мира, плана, графика. Даже в путешествиях есть особый, заранее заданный ритм: перемещения по стране, осмотр достопримечательностей, знакомства, общение. А здесь не было ничего! Плюс необходимость постоянно прислушиваться к себе, следить за своими ощущениями и мыслями.

– Знаете, – увесисто философствует немка Хайди, – я сюда поехала, честно скажу, только ради своего парня. Он продвинутый, давно в Индии тусуется. Нельзя было облажаться перед ним. Понятия не имела, во что втягиваюсь. Ни пива, ни сигарет, ни радостей секса! Я хотела бежать в первый же день к чертовой матери. К концу как-то отпустило. Даже начала кайф получать от всего этого.

– А мне сказал учитель, что после випассаны всякие события в жизни происходить начинают. Везде, где были зажимы, начинается движение. На поверхность как бы выходят самые главные проблемы, которые мы в себе подавить пытались! – Это какой-то немолодой француз разглагольствует, поглаживая загорелую лысину.

– Посмотрим еще, что там с нами происходить будет. Лучше уж пусть происходит, чем такая тоска, а то я уже дошла до того, что сама с собой разговаривать начала, – эмоционально включается Аня. – Целый день мозги парятся, парятся, а к вечеру так хочется выкурить косяк! Или даже два, чтобы в себя прийти. Потом со мной что-то неожиданное произошло, я сама даже толком не поняла. Короче, теперь меня тошнит даже от одной мысли о косяке. Даже сигарету в рот не могу взять – выворачивает. Вот уже одиннадцать дней не курю! Такое со мной впервые за сознательную жизнь. Может, гипноз массовый?