Около часа они перебирали возможные несчастные случаи, придумали их несколько десятков, и после этого Иван решил, что Сашку надо отвезти на выходные дни в деревню, и там, в одноэтажном домишке под присмотром отца, сын переждет злосчастное воскресенье, а в понедельник утром оба вернутся домой.

— Судьбу можно переломить, — воспрянув духом, сказал Иван. — И если ангел-хранитель оставил нашего сына, я буду его ангелом-хранителем на эти несколько дней. Я сделаю все, чтобы с ним ничего не произошло, а просто так человек не может умереть, для этого нужна серьезная причина.

В субботу утром они собрали вещи, Иван на всякий случай взял с собой двустволку от лихих людей, поскольку дом у них находился в глуши на границе с Владимирской областью, и они тронулись в путь. Добирались, как всегда, электричкой, решив, что в субботу ничего такого не должно произойти, коль бабка обещала прийти за Сашей в воскресенье. Затем они благополучно доехали до деревни на автобусе и пройдя с полкилометра по лесу, добрались наконец до своего дома. Это был их первый приезд в этом году. Дом стоял целехонький, заколоченный, и пока Иван отдирал от двери доски, жена держала сына за руку, чтобы он, не дай Бог, не сбежал на речку. Гуляя с Сашей по саду, они хотели было зайти в сарай, но Иван запретил.

— Не ходите туда, — крикнул он, — сарай старый, может завалиться!

В общем, все шло хорошо, и Иван с женой немного успокоились. Вечером растопили самовар под старой липой у крыльца, хорошо и вкусно поужинали и легли спать.

Воскресное утро выдалось пасмурным и холодным. Дул сильный ветер. Он по-волчьи завывал в печной трубе, рвал с деревьев и кустов молодые клейкие листочки и дребезжал стеклами.

Иван проснулся с тяжелым чувством предстоящей беды и, послав жену готовить завтрак, запретил сыну вставать с постели. Он обложил его книжками, высыпал на одеяло безопасные игрушки, а сам вышел на крыльцо. Старая, раскидистая липа у крыльца скрипела под напором ветра, как несмазанная телега, по небу с запада на восток с огромной скоростью неслись сырые, грязные тучи. Горизонт на западе почернел, ветер вначале ослаб, а затем и вовсе стих.

— Наверное, гроза будет! — крикнул Иван в дом.

И действительно, через пару минут по деревенской улице пронесся предгрозовой смерч. Несколько мощных, тугих порывов ветра подняли в воздух Бог знает откуда взявшийся мусор. Тонкие деревца разом приникли к земле, а на соседнем участке с силой захлопнулась дверца сарая и, ударившись, упала на землю. Черная клубящаяся туча со скоростью курьерского поезда надвигалась на деревне.

— Сашка в уборную хочет! — крикнула Ивану жена. — Сходи с ним!

— Дай ему горшок, — ответил Иван, но, вспомнив, что как раз этот предмет они и не взяли, добавил: — Дай ему какую-нибудь банку или чугунок. Сейчас гроза начнется.

Чувствовал Иван, что неспроста пришла эта гроза, что приближающаяся туча есть не что иное, как вызов ему, решившему сразиться с неизведанной силой, зовущейся роком. И вместе с тем он понял, что может противостоять этой силе. Ему даже понравилось, что она решила проявить себя вот так, открыто, давая шанс победить в честной борьбе. Почувствовав некий азарт от этой игры, он крикнул в дверь:

— Ладно, пусть быстро идет сюда, пока гроза не началась!

Саша вышел вместе с матерью, укутанный в одеяло. Иван поставил его на крыльцо, загородил собой от ветра и сказал:

— Давай быстрее. Кажется, сейчас здесь такое начнется!..

В этот момент ударил сильный порыв ветра, небеса словно разверзлись и оттуда слепящим жидким огнем, будто из миллионов орудий, ударила молния. В то же мгновение Иван успел рвануть на себя сына и, прижав его к животу, влетел в сени и повалился на пол, оглушенный и ослепленный, будто у него перед глазами взорвалась граната. Лежа на полу, Иван, как сквозь вату, услышал какой-то грохот. Затем дом тряхнуло словно при землетрясении. Сашка закричал от страха и расплакался.

— Вы живы? — услышали они испуганный голос жены.

— Все в порядке, — ответил Иван. У него как-то сразу отлегло от сердца. Он чувствовал не просто радость, ему казалось, что он совершил нечто из ряда вон выходящее, подвиг, по своему значению несоизмеримый со всеми поступками, которые ему когда-либо приходилось совершать.

Вскочив на ноги, Иван поднял плачущего сына и показал его жене.

— Живой, голубчик! — радостно крикнул Иван и передал плачущего сына матери.

Липа упала точно на крыльцо, туда, где стояли Иван с сыном, и не только обрушила навес, но и начисто снесла дверь. Кроме того, ветками выбило одно окно, стекла разлетелись по всему полу, и в доме как-то сразу сделалось холодно и неуютно. Ветер принялся гонять по комнате бумажки и прошлогоднюю пыль, начавшийся вслед за разрядом молнии дождь наискось хлестал на пол. Жена Ивана бросилась искать что-нибудь закрыть окно и принесла из сеней большой фанерный лист.

— Чуть было сам не угробил сына, — сказал Иван, радуясь, что так легко отделался. — Бабка держит слово, но и мы не лыком шиты.

Окно Иван забил, распилив фанеру на нужные куски. Жена собрала осколки стекла, вынесла их в сени и вернулась к керосинке готовить завтрак. Первый в этом году ливень бушевал так, словно Господь Бог решил ещё раз утопить все живое на Земле.

После завтрака, когда дождь немного поутих, Иван принялся чинить сорванную дверь. Саше строго-настрого было наказано сидеть в комнате и играть. Несколько раз Иван бросал свою работу и заглядывал к сыну посмотреть, чем он занимается. Все было спокойно до тех пор, пока Саша не нарушил запрет. Воспользовавшись тем, что мать занялась приготовлением обеда, он вышел в сени, обнаружил там длинные и острые, как сабли, осколки оконного стекла. Саша выбрал себе один, наиболее похожий на клинок, несколько раз рубанул им воздух и крикнул:

— Ура, смерть фашистам!

Иван, увидев в руке у сына страшный осколок, выронил молоток и осипшим голосом тихо сказал:

— Брось стекло.

— Не брошу, — ответил Саша и, засмеявшись, убежал в дом.

В два прыжка Иван пересек сени и увидел, как сын, добежав до двери в соседнюю комнату, обернулся, зацепился ногой за порожек и, держа стеклянную саблю у живота, упал на пол. Произойди с ним подобное в любой другой день, Иван так не перепугался бы, а сейчас он вскрикнул, закрыл лицо руками и сполз по дверному косяку вниз. Из кухни с ножом и наполовину очищенной картофелиной выскочила жена. Она бросилась к сыну,