Он выглядел озадаченным. Он был из Вещих: коротко остриженные волосы, кожа на лице отливала зеленью вдоль края волос. Глаза под черными бровями были темными, задумчивыми. Он спрашивал ее мнения, ей же хотелось лишь любить его, защищать.

– Что мешает нам подойти ближе? – сказал он словно бы в ответ на ее мысли. Положил руку ей на плечо, стал безотчетно гладить пальцами шею.

Пока они стояли там, глядя вдаль, на вершине холма за долиной возникла некая фигура. Юноша заметил ее и напрягся, всматриваясь с интересом. Незнакомец начал спускаться по склону, постепенно приблизился, долетел ослабленный расстоянием крик…

– Скорбящий, – ахнул юноша.

Внимание Софии привлекло движение слева. Между холмами на юге появился кто-то еще. Это существо двигалось проворно, словно его тянули вперед на веревочке. Его крики были всхлипами, долетавшими по ветру. София фыркнула, стараясь предупредить юношу.

– Правильно, – отозвался тот. – Двое скорбящих!

Фигуры встретились на краю рощи, слились, исчезли под деревьями… Неожиданно стало тихо.

И вновь все поменялось. Теперь София изо всех сил бежала сквозь темноту. Она обоняла запах огня, сердце бешено колотилось. Те же деревья, что прежде ласково гладили ей бока, теперь царапали, обдирали. Ужас рвался вон из груди, словно живое существо, мчавшееся быстрее ее самой: прочь, прочь!

– Спаслись… спаслись, – долетел чей-то голос.

Слова! Что они могли значить, какая цена им была, когда она пыталась догнать собственный ужас? Пыталась и не могла: он летел впереди неуловимым злым духом…

…София вздрогнула и проснулась. Сердце бешено колотилось. Обломок рога выкатился из ладони. Девочка прижала руки к груди, хватая ртом воздух и слегка удивляясь: дымом не пахло. Сновидения казались настолько реальными, что ей даже не сразу удалось вспомнить, кто она и где находится. «Нет никакого пожара, – говорила она себе. – Нигде ничего не горит, я в безопасности…»

Лампа у кровати еще светила. София перекатилась лицом к столику, посмотрела на часы. Почти три ночи. Скоро вставать, чтобы поспеть на поезд… Девочка со вздохом откинулась на подушку.

Вспомнив про кусочек рога, она не без труда нашла его в смятых простынях, взяла и стала рассматривать. «Это твоя память была или мой собственный сон?..» – безмолвно спрашивала она обломок.

Наконец, положив его на столик, она закрыла глаза. Надо подремать, пока Максин в дверь не постучала…

В предрассветных потемках Максин упаковала шестерых путешественников, облаченных как надо, в одну большую карету. Они собирались сесть на утренний поезд, шедший в город Соленый. Состав отбывал с вокзала Нового Орлеана в четыре часа двенадцать минут.

На прощание Максин пожелала им доброго пути и перед посадкой в экипаж каждого обняла.

– Вид у тебя, дитя, – не придраться, – сказала она Софии.

Та криво улыбнулась:

– Это пока темно…

– И звук подходящий, – возразила Максин, кивая на крохотные колокольчики на плаще девочки.

Они непрестанно звенели, пока София втискивалась между Эрролом и Златопрут. Каликста, Рен и Барр разместились напротив.

– Берегите себя, – тихо проговорила гадалка и закрыла за ними дверцу.

Каликста стукнула в крышу. Лошади взяли с места, колеса застучали по мостовой…

Внутри была кромешная темень, но София успела рассмотреть своих спутников при теплом свете на кухне Максин. Как ни странно, из них таки получились вполне убедительные налетчики. Лохмотья, обшитые латунными колокольчиками, до неузнаваемости изменили их внешность. Со лба Златопрут густо свисали серебряные цепочки, скрывавшие половину лица: только глаза блестели. Руки прятались в кожаных перчатках, усеянных мелкими стальными шипами. В волосах переливалось множество колокольчиков с ноготок величиной. Эррол вставил в рот металлические зубы и долго смеялся, глядя на свое отражение в зеркале. После чего кое-как прошамкал:

– Бум набеяться, фо ошобо гово’ить не прибепся…

– Говорить буду я, – заверила Каликста.

Одета она была примерно так же, как Златопрут, только на голове сидела корона с длинными и острыми лепестками: то ли украшение, то ли оружие. На шее – ожерелье из длинных цилиндрических колокольцев, звякавших на каждом шагу. Обуви на свой вкус у Максин она не нашла, соорудила сама.

– Ну что? Я выиграла? – в восторге спросила она брата, красуясь высокими кожаными сапогами со стальными мысками.

Барр и Рен экипировались почти одинаково – в потертые почти до дыр плащи поверх толстых клепаных безрукавок и штаны с вереницами колокольчиков по внешнему шву.

София держала свой плащ, расшитый множеством колокольчиков, сложенным на коленях. Одежду она оставила свою собственную, благо та выглядела идеально потрепанной, добавив лишь перчатки, плащ и крепкие шипованные ботинки. И маску чуть попроще, чем у Златопрут. На лицо спускались три тонкие серебряные цепочки, прихваченные на лбу серебряной же бусиной. Цепочки щекотали кожу, ощущение, как ни странно, было приятным; тонкие, словно ниточки, они казались какой-никакой, а защитой. «Вот почему налетчики цепляют на себя столько металла», – раздумывала она, глядя в окошко на темные улицы Нового Орлеана.

Железнодорожный вокзал был не так далеко от дома Максин. Несколько минут они ехали в молчании, потом карета остановилась.

– Это ведь не станция, – пробормотала Каликста. И высунулась в окошко: – Эй, кучер!

Ответа не последовало. Пока пиратка искала дверную ручку, из темноты раздался незнакомый голос:

– Ричард Рен! Это Брюс Дэвис, агент номер шесть-один-один. Прошу вас в одиночку покинуть экипаж. У меня приказ немедленно вернуть вас в Сидней.

Шестеро, сидевшие внутри, замерли.

Каликста наклонилась к открытому окошку.

– Никакого Ричарда Рена здесь нет, – сказала она. – Мы налетчики с Медной горы, держим путь на север, в Соленый. Ошибочка вышла!

Голос сухо ответил:

– Ошибочки у нас редко случаются, капитан Моррис. Я не только знаю по именам всех, кто здесь находится, но и все ваши перемещения за последние двадцать часов. У нас были свои причины не трогать вас непосредственно в доме госпожи Биссэ, но мы уже тогда были готовы встретиться с вами. – Он прокашлялся и снова окликнул: – Агент Рен?