У майора повар был свой. Он ехал в фургоне с припасами, охранял продукты, привезенные в упаковках непосредственно из Виргинии. К счастью для служивых, майорский повар, рядовой Беттс, оказался человеком выдающейся продажности. За должную плату он изыскивал остроумный способ откроить кусочек деликатесного окорока или вязочку колбасы. Надо сказать, майора он ненавидел столь же трепетно, как и весь прочий отряд. Однако полностью сознавал выгоды своего положения, а посему и маскировал острую нелюбовь за показным раболепием. Как следствие, майор Беттсу доверял. Можно сказать, повар ему даже нравился – насколько вообще Меррет был способен на подобное чувство.

Понятно теперь общее изумление отряда, когда в разгар набивания голодных желудков бобами с луком глазам солдат предстала феерическая картина. Майор Меррет в ярости вылетел из палатки, немедленно требуя к себе Беттса.

– Где он? – кричал майор. – Где эта сволочь?

Солдаты молчали. Руки с ложками застыли в воздухе, люди пристально смотрели на командира. Никто не двигался с места. От майора натурально сыпались искры. Салфетку, заправленную за ворот, подхватил неожиданный ветерок, накрыл майору лицо. Меррет зло сорвал салфетку.

– Кажется, сэр, он за водой для мытья пошел, – проговорил наконец один солдат.

– Немедленно найти! Подать сюда! – выкрикнул майор. Повернулся на каблуке и ушел обратно в палатку, так рванув входной клапан, что зашатались все колья.

Солдаты вновь взялись за еду. Откуда-то сперва медленно, а потом со скоростью лавины начал распространяться слушок о причине, вызвавшей начальственный гнев. Кто-то всхлипнул, пряча смешок, однако он прозвучал снова. Еще, еще! По лагерю покатилась волна громового хохота.

Тео и Казанова сидели бок о бок, уплетая обед. Слух, передаваемый из уст в уста, их еще не достиг, но общее веселье заставило Тео загодя улыбнуться.

И наконец прозвучало долгожданное слово. Солдат рядом с Казановой наклонился к нему и хихикнул:

– Парни, вы не поверите!.. Кто-то напихал в майорский котелок грязи! Их превосходительство, стало быть, давай жевать, а там…

Тео расплылся до ушей. Казанова покосился на него, охваченный внезапным беспокойством, и нахмурясь спросил:

– «Кто-то»? Ты хочешь сказать, это не Беттс?

Солдат замотал головой:

– Беттс отпирается. Говорит, он всего на минуточку от костра отошел. Кто угодно подсуетиться мог!

Только он договорил, из палатки снова вышел майор и велел строиться. Зазвенели миски и ложки, упали наземь вещмешки. Солдаты торопливо строились в ряд. Несколько секунд – и они уже стояли перед командиром, готовые к «уроку дисциплины» вроде того, который поимели третьего дня. С одним важным отличием. По шеренгам летал неуловимый и неудержимый смешок.

Не очень веселый, конечно. Однако в нем слышалось торжество. Не восторг – мстительное ликование. Смех только усилился при виде майора. Тот расхаживал взад и вперед, красный, почти не владеющий собой. Каждый солдат зримо представлял себе миг, когда майор зачерпнул, стал жевать… изумился странной текстуре… и вдруг понял: его накормили землей!

– Хочу, чтобы вы все знали, – начал он без предисловий, – какая участь постигнет это подразделение, если никто не решится ответить за то, что случилось!

Беттс стоял у входа в палатку, растерянный, потрясенный, несчастный. Майор помолчал, выдавая паузу из тех, что неизменно и так здорово нагоняли страху во время предыдущих «уроков»…

Увы! На сей раз величественную паузу быстро пресекли. Всего через несколько мгновений после того, как прозвучала угроза, из второго ряда отозвался голос:

– Я отвечу.

Майор рывком повернулся в сторону говорившего.

– Я отвечу, – повторил голос.

– Назовись! – рявкнул майор. – Выйти из строя!

Тео выбрался из второго ряда, вышел вперед и встал перед строем.

– Теодор Константин Теккари, – назвался он, принципиально отказавшись произносить звание.

Стоял же он по стойке «смирно», однако умудрился как-то сохранить беззаботный и нахальный вид. Тео смотрел прямо перед собой, как если бы майор вовсе не существовал, а на лице по-прежнему скользила тень улыбки.

Меррет свирепо уставился на него.

– Рядовой Мак-Вильямс! – сказал он, поворачиваясь к здоровяку, тому самому, чье поведение стало темой прошлого «урока».

– Так точно, сэр! – солдат выступил вперед.

– Принесите запасную сбрую из фургона!

Мак-Вильямс помедлил:

– Сбрую для мула, сэр?

– Да.

Тео спокойно стоял, ожидая возвращения Мак-Вильямса. Майор молчал. В воздухе витало напряженное ожидание: что-то будет! Мак-Вильямс обернулся настолько быстро, насколько позволял ему избыточный вес. В руках он нес тяжелый деревянный хомут: его надевали на второго мула, когда дорога требовала закладывать фургон парой.

– Наденьте хомут на рядового Теккари! – распорядился майор.

Мак-Вильямс снова замешкался:

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Наденьте хомут ему на шею.

Тео, ни к чему еще не принуждаемый, повернулся к здоровяку.

– Я не мул, лягаться не буду, – проговорил он с улыбкой. – Честное слово!

Над солдатскими рядами снова залетал неловкий смешок.

– Молчать! – приказал майор. – Мак-Вильямс, поторопитесь!

Делать нечего, здоровяк подошел к Тео и опасливо возложил ему на шею хомут.

– Мне жаль, – шепнул он украдкой.

Тео повернул голову, насколько это было возможно:

– Да ладно, не парься. Лишь бы мне, как мулу, тебя туда-сюда таскать не пришлось!

Мак-Вильямс удивленно посмотрел на юношу, потом неуверенно улыбнулся. Приказ он исполнил и отступил на шаг. Тео никак не удавалось поднять голову и посмотреть на отряд. Ясно было – через несколько минут вес хомута станет нестерпимым. Вот теперь пауза длилась и длилась, нарушаемая лишь шагами майора: Меррет расхаживал туда и сюда. Тео увидел себя глазами товарищей: пристыженного, замершего словно в покаянном поклоне. Они не могли разглядеть его лица, значит не видели, что на нем не было ни тени стыда. На самом деле Тео радовался. Он ведь сумел сполна отплатить Меррету, да еще спровоцировал его на такую вот месть. Вынудил показать себя мелким и мстительным человеком.

Поглядывая краем глаза, Тео дождался, пока майор повернется к нему спиной. Тогда юноша переступил с ноги на ногу, слегка подпрыгнул, взбрыкнул, выдав веселое плясовое коленце. В строю негромко хихикнули, голос показался знакомым. Казанова, вероятно, был вне себя от гнева, но все же он понимал, что на уме у приятеля. Рядом с Казановой послышались еще сдавленные смешки. Майор застыл на месте, потом повернулся. Тео понял – его план удается. Он собирался показать отряду, что Меррета вполне можно поднять на смех. И теперь они увидели как.