сказал Сэймей, отцепил привязанную на нитку форель и заменил ее на новую. Свежая форель забилась над бочкой, свивая тельце. Сэймей пальцем разорвал животик только что снятой с веревки рыбы и капнул ее кровью в бочку. В этот момент с бурлением вспенилась поверхность воды — и сразу снова затихла.

— Эй, Сэймей! Ты сейчас видел? — сказал Хиромаса.

— Видел, — улыбнулся Сэймей. — Уже скоро. Нет никого, кто вечно может терпеть, — тихим голосом сказал он.

Прошел час. Солнце, перевалив зенит, начало опускаться. Хиромасе уже опостылело смотреть на бочку. Сэймей, поднявшись, опустил сверху седьмую рыбу. Рыба, взблеснув на солнце, забилась. И вот тут-то началось. Вода в бочке заколыхалась. Медленно закружился водоворот.

— Гляди! — сказал Хиромаса. Самый центр воронки обычно проваливается вглубь, а здесь, наоборот, выступает. И эта поднимающаяся вода быстро наливается черным.

— Пришел! — прошептал Сэймей.

Черная муть быстро сгущалась, и вдруг оттуда вынырнул черный зверь. В тот момент, когда зверь вцепился в висящую в воздухе форель, Сэймей вытянул правую руку и крепко схватил его за шею.

Зверь заверещал, держа в пасти форель. Это была старая речная выдра.

— Вот это — истинное тело Хозяина Черной речки, — сказал Сэймей.

— О! — это закричал Тадасукэ. Выдра взглянула на старика, выронила изо рта рыбу и пронзительно пискнула.

— Вы знаете что-нибудь об этой выдре? — спросил Сэймей, обращаясь к старому птичнику.

— Да, — кивнул старик.

— Что именно?

— Правду говоря, довольно давно уже семейство выдр баламутило этот ров, пугая рыбу, и я очень из-за них мучался. И два месяца назад я случайно нашел в реке гнездо выдр и самку, которая там была, и двух детенышей убил…

— О…

— А вот эта, одна, выжила, наверное, — прошептал Тадасукэ.

— Я так и думал, что что-то подобное произошло, — сказал Сэймей. — Итак, проблема — спящая госпожа Аяко, — Сэймей поднял выдру и поднес на высоту своего лица. — Ребенок у нее в животе — твой? — спросил он. Выдра резко опустила вперед голову. — Своего ребенка даже тебе жаль, наверное? — Выдра снова кивнула. — Что сделать, чтобы разбудить девушку? — спросил Сэймей и посмотрел на выдру. Выдра открывала и закрывала рот перед Сэймеем, словно что-то говорила.

— Вот оно что, значит, девочка… — сказал Сэймей. Девочка — это та спутница, которую вчера привел с собой Хозяин Черной речки. — И что там с девочкой? — спросил выдру Сэймей. — Ага. Он говорит, что следует дать съесть печень девочки.

— Что?

— Приведи девочку, Хиромаса!

Девочка, которую схватили вчера ночью вместе с Хозяином Черной речки, была в доме. Хиромаса ее привел.

— Попробуй окунуть ее в воду, — сказал Сэймей.

Хиромаса, подхватив девочку, опустил ее кончиками ног в воду. Как только ступни намокли, внезапно девочка растаяла. И вот, в воде шевелит плавниками большая рыбина — бычок.

— Однако, проблема…

— Что, Сэймей? Ведь просто нужно дать съесть печень этого бычка.

— Не в этом дело. Дело в ребенке, — сказал Сэймей.

— Что?

— Понимаешь, детеныши выдр родятся где-то на шестидесятый день…

В этот миг из дома послышался женский стон. Тадасукэ, ахнув, бегом вернулся в дом, а потом пришел обратно.

— Позвольте сказать. Аяко, видимо, пришла пора рожать.

— Так, печенка потом. Лучше пусть она пока спит. — Сэймей отпустил руку, сжимавшую шею выдры. Однако выдра, даже оказавшись на земле, не попыталась убежать. Сэймей, направившись к дому, обернулся к Хиромасе:

— Пойдешь, Хиромаса? — сказал Сэймей.

— Моя помощь нужна?

— Нет. Нет, но если вдруг тебе хочется посмотреть — это можно.

— Нет, — ответил Хиромаса.

— Ладно, — Сэймей вошел в дом один. За ним в дом вошел Выдра. Через час Сэймей вернулся.

— Все прошло, — коротко сказал он.

— Прошло?

— То, что родилось, я спустил в реку. Вышел с заднего крыльца, и… Если повезет, может и выживет.

— А Хозяин Черной речки?

— Он уплыл в реку с дитем.

— Однако ж, люди рожают ли выдрят?

— Наверное, это возможно.

— Почему?

— Я же тебе прошлой ночью рассказывал про сю, что одно и то же…

— …

— Человеческая суть и суть выдры в основе своей одинаковы, но сю на них наложена разная, поэтому обычно люди и выдры не обмениваются сутями.

— Хм.

— Однако если на суть наложить одинаковое заклятие, то возможно нечто подобное.

— Как просто! — Хиромаса кивнул, словно чем-то чрезвычайно восхитился.

— Только повезло же тебе, Хиромаса, — сказал Сэймей.

— В чем?

— Что ты то не видел.

— То?

— Родившегося между человеком и выдрой ребенка, — сказал Сэймей, на секунду сдвинув брови.

— Повезло, — откровенно кивнул Хиромаса.

Рассказ 4

Жаба

1

— Потрясающе! — Хиромаса уже некоторое время сидел, вздыхал и издавал возгласы нескрываемого восхищения: — Какая замечательная история! — сложив руки на груди, он кивал сам себе.

Сидел он на веранде в доме Абэ-но Сэймея. Сидел, скрестив ноги, спрятав толстые руки в рукава своего одеяния из плотного шелка. И, похоже, был чем-то сильно восхищен.

Высокочтимый Минамото-но Хиромаса пришел в дом Абэ-но Сэймея около часа назад. Он появился как обычно, неожиданно, с мечом на боку и без сопровождающих. Пройдя через заросший сад, он вошел в дверь:

— Эй, Сэймей! Ты дома? — позвал он.

— Да, — раздалось из глубины погруженного в тишину дома. Это был женский голос. Наружу тихими шагами вышла белокожая длинноволосая девушка лет двадцати трех — двадцати четырех. Она была с ног до головы закутана в тяжелое каракоромо — двенадцатислойное кимоно с накидкой и шлейфом. Но, несмотря на облачение из тяжелого шелка, в ее походке не было тяжести, только воздушность. Казалось, ее может унести даже легкий ветерок.

— Господин Хиромаса, — алыми губами девушка произнесла имя гостя. Удивительно: они видят друг друга первый раз, а девушка уже заранее знает имя Хиромасы. — Мой господин Сэймей уже ожидает Вас, — и девушка провела Хиромасу на веранду.

Веранда — это коридор, пристроенный вдоль наружной стены дома. Крыша над ним была, а ставней не было, так что он был открыт всем ветрам и дождям. Сэймей сидел там, беспечно скрестив ноги, сложив руки на груди, он опирался спиной на стену и смотрел в сад. В саду привольно росли полевые травы.

Когда Хиромаса обернулся к девушке, проводившей его сюда, она уже исчезла. Но его взгляд упал на стену в противоположном конце комнаты: там стояла складная ширма с изображением девушки. Если присмотреться, то девушка на картине была похожа на ту, что только что стояла здесь, а может быть, и не похожа. Хиромаса вздохнул, засмотревшись на изображение девушки.

Месяц Нагацуки, седьмой день девятой луны по солнечно-лунному календарю, по солнечному — начало октября.

Лицо Хиромасы было слегка