Все глаза в комнате обращаются ко мне. — Ой, да ладно, — фыркаю я.

— Её клыки были так близко, — слабо шепчет он, и теперь я начинаю раздражаться. Понятно, что метод актёрской игры — его конёк, но он же реально пытался на меня напасть.

— Так, ладно, — я закатываю глаза. — Пожалуйста, не втягивай меня в свои эротоманические2 бредовые фантазии…

— Пусть врач осмотрит Макса, — рявкает Лоу, а затем его рука смыкается на моём запястье, одновременно нежная и непреклонная. Это происходит так быстро, что я чуть не теряю равновесие. Не успеваю опомниться, как уже едва поспеваю за его длинными ногами, пока он тащит меня в свой кабинет.

Я сразу же оглядываюсь по сторонам. Меня беспокоит, что он собирается со мной сделать, но это отличная возможность. Он не использовал ключ, значит, у него какая-то умная дверная ручка…

— Что случилось? — спрашивает Лоу. Он отпустил меня, но всё равно стоит слишком близко, хотя в комнате полно места, чтобы не тесниться. Это вызывает у меня флешбэки со свадьбы, и на этот раз я даже не на каблуках, а значит, он может надо мной возвышаться так, как это мало кому удаётся.

Дверь резко открывается. Входит Джуно, но взгляд Лоу не отрывается от меня.

— Мизери, — рычит он, — может, хоть раз ответишь мне, мать твою?

— Пришёл Макс, увидел меня, решил предаться лёгким дневным убийствам, — я пожимаю плечами. — К этому я привыкла. А вот к последующей лжи, которая…

— Чушь собачья, — говорит Джуно.

Я поворачиваюсь к ней. — Я не прошу тебя верить мне. Но поразмысли — зачем мне нападать на оборотня в первый же день пребывания на вашей территории, когда последствиями станут, в лучшем случае, моя смерть, а в худшем — полномасштабная война между оборотнями и вампирами?

— Думаю, ты просто не можешь сдержаться. Наверное, увидев его, ты захотела полакомиться, и…

— …и мне было лень пройтись к холодильнику с кровью в каких-то пятнадцати метрах? — я решительно шагаю к ней, позабыв о Лоу. — Вообще-то, кормление так не работает. Давай просто признаем, что мы ничего не знаем о видах друг друга. Макс вошёл, начал рассказывать мне о том, как кучка людей, с которыми у меня есть какое-то далёкое родство, убили его семью, что Лоу предатель, раз женился на мне, а потом он… что?

Джуно меня больше не слушает. Её взгляд встречается с взглядом Лоу. За доли секунды между ними происходит целый разговор.

Затем она снова смотрит на меня. В ярости.

— Если ты пытаешься намекнуть, что Макс работает с Лоялистами…

— Нет, не пытаюсь. Потому что я понятия не имею, кто такие Лоялисты.

— Макс не Лоялист.

— Конечно. Он и ручьевой форелью не является. Я не делаю никаких заявлений о его сущности, но он напал на меня.

— Ты… — она сердито шагнула вперёд, — лживая тварь.

— Оставь нас, — резкий голос Лоу напоминает нам, что мы не одни в комнате. Мы одновременно оборачиваемся. И одинаково шокированы, увидев, что он обращается к Джуно.

— Она лжёт, — настаивает Джуно. Это становится немного нелепым, то, как она тычет в меня пальцем, будто я грабитель, вырвавший у неё сумочку. — Ты должен её наказать.

Я фыркаю, не сдержав смешка. — Да, Лоу. Отшлёпай меня и запрети смотреть телевизор.

— Ах ты, кровопийца остроухая.

— Джуно. Вон.

Как бы ни была устроена иерархия среди оборотней, она, должно быть, очень строгая. Потому что Джуно явно хочет остаться и вцепиться в меня когтями, но она склоняет голову в знак уважения, затем тихо бормочет «Альфа» и выходит из кабинета.

Закрывшаяся за ней дверь ощущается как передышка, благословенная тишина. До тех пор, пока Лоу не подходит ближе, и я внезапно сожалею об отсутствии третьего человека в комнате. Оказывается, плохое всё равно лучше, чем худшее.

— Мизери, — говорит он. В его голосе звучит укор и некая резкость — тон человека, у которого полно неотложных дел, и он привык решать большинство из них одним взглядом и, возможно, небольшой угрозой насилия.

Мы смотрим друг на друга, только я и он, и да, я чувствую это громко в своей крови: мы одни. Впервые, но далеко не в последний раз. Сомневаюсь, что после вчерашнего Лоу планировал когда-нибудь снова проводить со мной время по-хорошему.

За исключением щетины, он выглядит так же, как и на церемонии: суровое лицо с чёткими чертами. Очевидно, пока мой визажист рисовал на моём лице вторую Сикстинскую капеллу, ему и улучшать-то ничего не пришлось. Я замечаю, как его взгляд опускается к моей ключице, где под буйством волн, оставшихся от кос, всё ещё видна слабая тень тёмно-зелёных меток. И снова мышца на его челюсти дёргается, а зрачки внезапно расширяются.

Тут ситуация патовая. По идее, Залог должен быть неиграбельным персонажем в видеоигре. В течение следующего года мне нужно быть незаметной, не создавать проблем, пока я буду искать Серену. А не той помехой, которую поймали за убийством молодого оборотня.

Ха, наверняка они называют их щенками.

— Ты мне не веришь, не так ли? — спрашиваю я.

Он моргает, словно забыл, что мы посреди разговора. Он прочищает горло, но его голос остаётся хриплым. — Во что не верю?

— В то, что я не нападала на Макса.

Он сжимает свои полные губы.

— Ты показывала ему клыки.

— Ревнуешь? — хлопаю я ресницами, не понимая, откуда эта безрассудность. Не думаю, что хочу его провоцировать. — Хочешь взглянуть на них?

Его взгляд молниеносно падает на мои губы и задерживается на долю секунды дольше, чем следовало бы. Почти смешно, насколько отталкивающими кажутся оборотням наши зубы. — Меня больше волнует то, что моя жена-вампир может себя угробить. Придётся хоронить её труп на высокой грядке под свинчаткой, и следующая партия вырастет не такой красивой.

Я театрально ахнула. — Только не под свинчаткой!

— Это любимые цветы моей сестры.

— А она очень милая.

Он резко подался вперёд, так близко, что я почувствовала его дыхание на своих губах.

— Это угроза?

— Нет, — я нахмурилась,