– Это означает лишь то, что следует по-быстрому переговорить с Костей Меркуловым, – пожал я плечами. – Подумать, в каком направлении вести следствие. Пусть болит голова у нашего руководства.

– Так что мне делать? – спросил бедный Володя, не вовремя высунувшийся со своими новостями насчет участкового. – Продолжать поиски свидетелей? Сделать фоторобот этого подозреваемого, жильца то есть?

– Именно так, – сказал я.

– Мы не можем сидеть сложа руки и ждать, пока начальство решит, в каком направлении продолжать следствие, как жить нам дальше, – назидательно произнес Слава.

– Зачем ждать? – Я открыл сейф. Там как раз такого случая дожидалась нераспечатанная бутылка коньяка.

Слава, ясное дело, оживился. Володя, напротив, затуманился, как красная девица.

– Ты же не пьешь? – спросил его Слава. – Тем более на работе. Так что не жди, не стой в ожидании, пока твой начальник надерется, чтобы составить на него компромат. Иди и составляй фоторобот этого жильца по показаниям свидетелей. А когда протрезвеем, покажешь, что у тебя получилось.

Володя посмотрел на меня, индифферентного, и вышел.

Мы молча разлили по стаканам и выпили. Потом замерли в блаженном ожидании, пока тепло растечется по жилам.

– Может, пощупать Горюнова? – спросил Слава. – Должны быть у него какие-то подозрения насчет убийцы. Малый явно перетрухал, хоть и помощник замминистра обороны. Убили парочку его приятелей. Общественность замерла в ожидании – кто следующий? И при всем этом все смотрят на него. Следующий – именно он. В таких условиях люди соображают куда шустрее, чем обычно.

– Более трех минут я его не выношу, – сказал я.

– Стареем! – объяснил Слава и снова налил в стаканы. – Становимся нетерпимы к потенциальным жертвам.

– Да кому он нужен… – отмахнулся я.

– Плохо дело, – покачал головой Грязнов. – Раздражаемся. Озлобляемся. А я бы, кстати, не спешил отметать эту версию. Ой, не спешил бы.

– Что-то непонятное, – вздохнул я. – Стреляет как профессионал высшей пробы, а ведет себя непредсказуемо, как новичок. Если верна эта версия.

– И это означает… – поднял Слава указательный палец. – Что?

Мы переглянулись.

– Что его специально не готовили, – сказал я. – Просто очень хороший стрелок. И только.

– Значит, инструктировать его было некому, – добавил Слава.

– Одинокий волк? – спросил я.

Мы уже не отрываясь смотрели друг на друга.

– Черт его знает! Словом, не киллер в прямом смысле этого слова. Тот бы себя так не повел, – заключил Слава. – Ну, еще по одной?

– Потолкуй с Горюновым, – сказал я, после того как мы выпили. – Что-то там не так. Прибежал ко мне искать защиты, представляешь? Хотя его шеф мог бы выделить ему в охрану целый батальон спецназа.

– Есть чем гордиться, – хмыкнул Слава. – Значит, до сих пор производим впечатление, пусть даже обманчивое.

В это время зазвонил телефон. Я мельком взглянул на себя в зеркало, машинально поправил то, что называю прической, как если бы абонент мог меня увидеть, и только после этого снял трубку. Не дай Бог, Костя Меркулов! Как всегда не вовремя…

Но это был не он. Это был давешний портье из гостиницы «Мир» по фамилии Бычков.

– Я кое-что вспомнил, – сказал он. – Может, это и пустяк… Но вы сами сказали, чтобы я вспомнил все, что покажется странным.

– Ну-ну, – сказал я, подмигнув Славе. Мол, еще один чайник на проводе.

– Знаете, все спешили, метались, переговаривались, когда это произошло. А один человек… кстати, я его больше не видел, вел себя не как все.

– А в чем это выражалось? – поинтересовался я. – Может, он был просто пьян?

– Пьяных я вижу сразу, – сказал Бычков. – Этот… как вам сказать… тоже шел на выход, чтобы посмотреть вместе со всеми… Но как будто это мало его интересовало. Шел не спеша, поглядывая на себя в зеркало. Как, мол, выглядит. Все спешили, обгоняли его или, наоборот, спешили назад в гостиницу. Оживленно друг другу рассказывали. Хватались за головы…

– Понятно, – сказал я. – Потом вы его видели? На другой день, к примеру.

– К сожалению, не запомнил. Не до того было, понимаете. Вы будете смеяться, мол, начитался детективов. Но даже тогда, в этой суматохе и толчее, он показался…

– Не как все, – подсказал я.

– Именно так. Вы же сами просили рассказать, если вспомню что-нибудь необычное.

– Так-так. И какой же он был? Что необычного?

– Пожалуй, он выделялся ростом. Был высок, хотел я сказать.

– Как здоровье швейцара, кстати говоря? – спросил я, переглянувшись со Славой.

– Швейцара? – переспросил Бычков.

– Ну да, вы говорили, что у него температура.

– Завтра обещал выйти. Вы думаете, он что-нибудь знает?

– Ничего я не думаю, – зевнул я прямо в трубку. – Вы говорили, что человек болен. Вот я и хотел узнать, как его самочувствие. И спасибо за звонок.

– Кажется, я только зря отнял у вас время, – произнес он извиняющимся тоном.

– Отнюдь, – сказал я. – Наоборот, ваши сведения очень важны, сейчас я подошлю в гостиницу своего помощника, он запишет ваши показания.

– Он обратил на него внимание, поскольку клиент был высокого роста? – спросил Слава, едва я положил трубку.

– Вроде того… Старичок, тебе не кажется, что слишком много в этой истории косвенного, случайного, необязательного, а? Как никогда.

– Высокий рост, – продолжал он. – Хоть это совпадает. Плюс непрофессиональное поведение при высокопрофессиональной стрельбе.

Я вызвал к себе в кабинет следователя Могилинца, члена моей бригады, и попросил его съездить в гостиницу допросить Бычкова.

– Что-то Костя давно не звонил, – сказал я. – Сидишь тут, как на чемоданах, тебя уже, возможно, отстранили, а ты еще о чем-то размышляешь…

– Позвони ему сам, – сказал Слава. – Стесняешься, что ли? И все как есть скажи. Или мы работаем, или отдыхаем! Пусть скажет.

– Сам, поди, ждет, что и как, – сказал я. – Значит, что мы имеем? Рост – высокий, меткость – еще выше. Может, это олимпийский чемпион по стрельбе, которого позабыли-позабросили, а он в отместку подался в криминальные структуры?

– Вот ты бы туда подался, будучи олимпийским чемпионом? – спросил Слава.

– Разве что от скуки, – пожал я плечами. – Но ты мне не ответил.

– А что тут отвечать? – развел он руками. – Сам сказал, хотя тебя еще не отстранили, – непрофессиональное поведение при профессиональной стрельбе. Или это мои слова? А структуры бы это не допустили.

– Есть еще вариант, – сказал я. – Использовали и ликвидировали. Потом ликвидировали того, кто ликвидировал. Черт знает что…