Опять эти чертовы правила. Да что не так с этими тинейджерами? Что случилось с теми днями, когда они, увидев тебя, понимали, что ты не распространяешь слово Господне, и убегали так быстро, как только могли нести их маленькие узловатые ноги?

- У меня нет на это времени, малыш, - сказал Ларри. - Впереди напряженная ночь.

Седрик примирительно поднял руку. Он видел их троих. Это было так запутано.

- Нет, ты не можешь начать убивать белых, пока не позаботишься о черных. С таким же успехом ты мог бы сначала покончить с последней девушкой.

Ларри вздохнул и снова опустил топор.

- В последний раз, когда я послушал одного из вас, киноманов, я закончил тем, что отсидел три минуты в горящем сортире, - oн понимающе кивнул. - Нет, я знаю, что это. Ты просто тянешь время, пытаясь спасти свою покрытую прыщами шкуру. Ну, одурачили меня один раз – как вам не стыдно, между прочим, – но одурачить меня дважды... Да, я не совсем понимаю, чем это должно закончиться.

Он никогда не был силен в пословицах и поговорках. По большей части это была полная чушь.

- Но, если ты собираешься сделать все правильно, то все должно быть в правильном порядке. Черные парни, спортсмены, красивые девушки, не очень красивые девушки, хороший парень, а потом последняя девушка уходит. Это священное Писание, как Библия и Кама-сутра.

Ларри нахмурился под маской.

- Странно, что там не упоминалось о сопливых выродках, - сказал он.

Седрик выругался. Он надеялся, что Свинорыл этого не заметил.

Зачем ты возишься с этим болваном? - спросила маска. - Замах, удар, смерть... все просто.

- А теперь, если мы говорим о пытках... порно... - начал Седрик, но дальше этого дело не пошло.

Вспышка клинка отвлекла его, а затем он замолчал, его слова были точно разрублены пополам топором. Он снова попытался заговорить, но ничего не вышло. Он медленно протянул руку, чтобы поправить очки, но линзы оказались полностью разрезаны пополам. Дужки были липкими от чего-то темного и вязкого, и только тогда он понял, что это кровь.

Это была его кровь.

- Почему ты все еще стоишь? - спросил Ларри.

А потом лицо мальчика соскользнуло с его черепа и шлепнулось на лесную подстилку. Остальное последовало за ним секундой или двумя позже. Глядя вниз на дергающееся, булькающее, плюющееся, сопливое, раздувающее пузыри тело, Ларри остро ощутил полуэрекцию в своих брюках.

Разговорчивый парень, не правда ли? - спросила маска. - Впрочем, он был прав насчет того, чтобы сначала убить черномазых.

- В самом деле? - Ларри не мог поверить, что уже облажался.

Нет, блядь, я просто прикалываюсь. Ты можешь убивать их в любом порядке, в каком захочешь.

Ларри вздохнул.

- Хорошо, потому что мне надоело слушать их дурацкие правила. Откуда им знать, когда и кого я могу убивать? О-о-о-о, ты не можешь убить меня, я беременна... о-о-о-о, мне всего семь, ты не можешь убить меня... о-о-о-о, я собака, и поэтому вне игры, чтобы ты не разозлил любителей животных. Это просто смешно.

- Ги-и-и-и, - произнесло безликое тело, втягивая воздух через то, что осталось от его рта и носа.

- Живучий гад, - сказал Ларри, поднял топор и с силой опустил его, вонзив между глаз выродка.

Хрустели кости, хлюпало мясо, и из шорт мальчика сочилась струйка пердежа. Его ноги почти сразу перестали дергаться. Ларри выдернул топор и перекинул его через плечо.

- Ах, как хорошо вернуться, - сказал он. - Я никогда не забуду, как в первый раз отрезал подростку лицо. Это было в 1977 году. Он был уродливым ублюдком, так что в некотором смысле я сделал ему одолжение, но, конечно, полиция так не считала.

Он приступил к незавидной задаче – оттащить тело от главной тропы. Как только он углубился в лес, он оставил его лежать рядом с деревом и выпрямился. Его спина громко хрустнула, как и колени, и что-то еще, что он не мог точно определить.

- Такое чувство, что я никогда не уходил, - сказал он.

Звучит так, будто ты побывал в Гуантанамо, - сказала маска.

- Гвантана... что?

Не обращай внимания, толстяк. Давай. Давай убьем еще несколько подростков.

- Ибо ночь еще молода! - весело сказал Ларри.

Жаль, что нет, - пробормотала маска.

14

Ручей, 2014 г.

Аманда, должно быть, добыла достаточно лесной пищи, чтобы поддерживать жизнь в африканской деревне в течение десятилетий, прежде чем, наконец, объявила себя сытой. Она пыталась втянуть Фредди в это дело – "это совершенно безопасно, просто нужно быть осторожнее с шипами" или "ты можешь съесть только три из них за раз, четыре убьют тебя" – но он не хотел этого. Если он не ест ростки, которые мать кладет ему на тарелку дома, то вряд ли будет жевать листья, покрытые неклассифицированными фекалиями. Кто знает, какое дерьмо бывает в лесу, кроме медвежьего и барсучьего. После тридцати минут наблюдения за тем, как Аманда вытаскивает жуков из зубов, он не думал, что когда-нибудь снова будет есть.

- Итак, - сказала она, крепко сжимая дерево. Это было бы возбуждающе, если бы он только что не наблюдал, как она слизывает мочу с камня. - Ты с нетерпением ждешь возвращения в колледж?

Фредди посмотрел куда-то вдаль, сам не зная почему.

- И да, и нет, - сказал он.

Способ Загадочного Мальчика ответить на вопрос.

- О-о-о, звучит интересно, - сказала Аманда, поглаживая гриб. Это привело бы в возбуждение любого подростка, но Фредди опять ничего не почувствовал, даже малейшего шевеления. - Не хочешь уточнить?

- Не пойми меня неправильно, - сказал он. - Мне нравится колледж, но я просто не знаю, чем он закончится. У большинства ребят есть планы, они уже знают, что хотят делать со своей жизнью...

- А ты – нет?

Он пожал плечами.

- Я всегда хотел быть шеф-поваром, - сказал он, сам не зная, зачем говорит ей это. Она не ела пищу, которая не была покрыта насекомыми, дерьмом или мочой. - Но я просто не смогу вынести вечно кричащего Гордона Рэмси на меня.

Аманда рассмеялась.

- Глупо, - сказала она. - Не все же время. Он очень редко работает по выходным.

- Во всяком случае, я вроде как отказался от этой идеи.