Мои братья готовы. И, если вы действительно намерены разобраться с Костяными Головами, мы рады будем за вами последовать.

Это не отец Этлау, повторял себе некромант, словно заклинание. Это случайность. Невероятная, невозможная, но случайность. Ничего больше. Монах Виллем Зейкимм из заштатного городка Этлау. Который просто похож на отца-экзекутора, как две капли воды, даже голос невозможно отличить.

Невероятная и невозможная случайность — или ты, некромант Неясыть, лишился рассудка.

Аэ. Аэ, как же ты нужна сейчас, серебристо-жемчужная драконица…

Безумие — это самое простое и понятное объяснение. Может, это вообще всё сон. Ведь что он помнил последнее?.. Чёрное копьё, исполинская башня, вытягивающаяся в Межреальность над Эвиалом; жизнь, покидающая Разрушителя — то есть его, Фесса, Кэра Лаэду — и ничто.

И негромкий голос отца, Витара Лаэды, словно прилетевший из детства, из уютной и ароматной темноты его, Кэра, комнаты.

Слова о том, что некроманту суждено спать, пока не изменится мир.

Мир изменился, только как понять, изменился ли он только в его, некроманта, сознании, или по-настоящему?

Дознаватель казался вполне доброжелательным, совершенно не похожим на отца-инквизитора. Однако сейчас ему, Фессу, нужно совсем иное; а для этого придётся кое-что ему рассказать.

— Быть может, сударь Виллем, вам будет небезлюбопытно узнать, что приключилось после того, как я справился с драугом…

…Рассказ длился недолго. И, в отличие от мальчишки Конрада, дознаватель лишь саркастически поднял бровь, услыхав о деве Аурикоме в качестве приманки для неупокоенных.

— Нимало не удивлён. Рыцари последнее время чувствуют, что мы, Святая конгрегация, действуем куда успешнее их. Мы, чёрная кость, монахи, из простых и незнатных!.. конечно, тут на всё пойти можно. Метод, не спорю, жестокий, но… порой применяется. Особенно, если под руку подвернётся приговорённый преступник или ведьма, или колдун, чьи злодеяния изобличены и доказаны.

«То есть и святые братья не брезгуют охотою на живца…»

Впрочем, не забывай, некромант, ты тоже умерщвлял чёрных котят.

— Так, значит, этот лич её похитил? И скрылся костяным коконом под землёй?..

— Да, сударь.

Отец Виллем вздохнул.

— Тогда нам останется лишь помолиться о погибшей душе несчастной девы. Я высокого мнения о вас, сударь некромаг, и, уж раз вы не смогли взять след малефика, не бросились в погоню, а вернулись в Хеймхольм, значит, по дщери Господней Этии можно читать заупокойную.

— Я так не считаю, сударь Виллем.

— Очень благородно, — с холодком заметил монах. — Но очень неумно. Если вы, сударь некромаг, собираетесь отправиться на поиски похищенной — это будет пустой тратой времени. Подумайте лучше о простых поселянах, кого не столь изощрённые твари, как этот лич — костецы, летавцы, стыгхи, стригои, драуги и прочая нежить разорвёт на куски и сожрёт живьём. Простой принцип —

— Принцип меньшего зла? — перебил некромант. Кажется, это получилось несколько злее, чем следовало, потому что отец-экзеку… то есть господин дознаватель сжал губы и прищурился.

— Господь велел нам спасать тех, кто рядом, а не за тридевять земель. Ибо иначе мы не спасём никого.

— Не будем спорить, сударь. Я отправляюсь за личем. Костяным Головам придётся подождать. Вам посоветую выставить кордоны, и…

— Не учите меня, как справляться с неупокоенными, сударь некромаг, — огрызнулся отец Виллем. — Мы их сдерживали до вас, и после вас тоже сдержим, невелика важность!.. — Он недовольно дёрнул щекой, вновь потёр повязку через пустую глазницу. — Не люблю разочаровываться в людях, сударь. Но, видать, придётся.

— Наблюдать за моим искусством можно и при поисках лича, — пожал плечами Фесс.

— Конгрегация предпочла бы делать это по ходу чего-то более полезного, — отрезал монах.

— Разве поиски такого отъявленного малефика не полезны?

— Полезны. Но менее, чем упокоение огромного поля могильников и катакомб. Что ж, сударь некромаг, вы ломаетесь, словно красная девица, а я не привык повторять дважды. От Святой конгрегации так просто не отворачиваются; честь имею откланяться, сударь.

И он действительно поднялся, коротко и холодно кивнул, двинулся прочь через мгновенно раздавшуюся трактирную толпу.

Некромант молча прикончил свиной бок. В конце концов, не напрасно же эта хрюшка угодила под секиру?

В кошеле позвякивало золото. Господин бургмейстер заплатил в точности по «высочайше утверждённым расценкам». Получилось неплохо.

Теперь оставалось только понять, где и как искать этого лича.

А насчёт заупокойной службы… если малефик пошел на такие усилия, чтобы заполучить девушку, то, скорее всего, нужна она ему живой. Для просто жертвы можно было выкрасть любую пейзанку; а вот если не просто…

Нет. Этиа Аурикома была жива, в этом он не сомневался.

Интерлюдия 2. Посох

Горы, горы, горы. Это только кажется, что они одинаковы в любом мире. Где-то они игольчато-остры, словно им нипочём наждак ветров и вод; где-то — опрокинуты, поднимаясь к небу громадными столпами: узкое основание, расширяющееся кверху; где-то они и вовсе парят над поверхностью — в таких горах заносчивые чародеи обожают устраивать свои замки.

Но даже те хребты, что на первый взгляд одинаковы, как две капли воды, имеют свой характер, душу и голос. Уловить его непросто, шепчут горы тихо и очень-очень медленно; но, если остановиться и что есть силы прислушаться, можно разобрать их голоса — низкие, скрипучие, словно камень трётся о камень.

Горы жаловались и причитали. Фесс не разбирал слов, лишь ощущал их тоску, их горечь, их печаль — что-то очень плохое творилось с глубоко ушедшими корнями, они слабели, словно там трудилась целая армия неведомых паразитов.

— Не слушай их. — Аэ шла впереди, вернее, легко перескакивала с валуна на валун, отыскивая дорогу. Всё больше становилось деревьев, мхи уступали место травам, пронеслись над вершинами какие-то пичуги.

— Где мы, Аэ? — Он повторял этот вопрос вновь и вновь, наверное, больше обращаясь к собственным чувствам, нежели к юной драконице.

— Предгорья. Спускаемся вниз. Я чую жильё, — лаконично отвечала та.

Фесс только потряс головой. Почему он так слаб? Еле ноги передвигает, а драконица прыгает, как ни в чём не бывало. Почему не повинуется сила? Она здесь есть, хоть и «горькая», по выражению Аэ. Почему, почему, почему…

Что случилось там, после огненной купели, в которую рухнуло Дно Миров? Почему все