Творца

Своим вызывающим видом,

В любую минуту дождаться конца

Рискуешь при встрече с болидом?

Затем я летаю от дома вдали.

Чертя за кривою кривую.

Чтоб темные силы вовек не смогли

Войну развязать мировую.

Чтоб мать в колыбели качала дитя,

Не ведая грусти-печали.

Чтоб девы, венки из ромашек сплетя.

Их юношам пылким вручали.

Спасибо тебе, мой искусственный друг.

Иного не ждал я ответа,

Летай же и дальше планеты вокруг

Со скоростью звука и света,

А если когда-нибудь вниз упадешь,

Лишившись физической силы,

Навеки Советской страны молодежь

Запомнит твой облик красивый.

1988

Неопубликованная стенограмма

Печатается по книге «Повестка дня»,

изд-во «Амга», Париж, 1989.

Любимец уральских умельцев.

Кумир пролетарской Москвы,

Борис Николаевич Ельцин

Седой не склонил головы.

Последний октябрьский пленум

Не выбил его из седла,

Явился он вновь на коне нам,

И конь закусил удила.

Возникнув с карельским мандатом

На главной трибуне страны.

Он бросил в лицо делегатам:

— Винить вы меня не должны.

Имею я полное право

Любые давать интервью.

Даю их не ради я славы,

А ради их правды даю.

Грозит перестройке опасность.

Повсюду разлад и раздор,

Да здравствует полная гласность!

Да сгинет навеки Егор!

Своим выступленьем оратор

Поверг в изумление зал,

От ужаса стал вентилятор,

И в обморок кто-то упал.

Настало такое молчанье,

Какое бывает в гробу.

Не веря себе, свердловчане

Застыли с росою на лбу.

Но Бондарев крикнул: — Полундра!

Гаси эту контру, братва!

Загоним в карельскую тундру

Его за такие слова.

Затем ли у стен Сталинграда

Кормил я окопную вошь,

Чтоб слушать позорного гада,

Нам в спину вогнавшего нож?!

Тут, свесясь по пояс с галерки,

Вмешался какой-то томич:

— Пора бы дать слово Егорке,

Откройся народу, Кузьмич.

Свои разногласья с Борисом

До нас доведи, не таясь,

Коль прав он — так снова повысим,

А нет — сотворим ему шмазь.

— Секретов от вас не имею, —

Степенно ответил Егор, —

Сейчас объясню, как умею,

В чем наш заключается спор.

Таиться от вас мне негоже,

Коль речь тут на принцип пошла,

Мы были в стратегии схожи,

Но тактика нас развела.

Борис — экстремист по натуре,

С тенденцией в левый уклон.

Троцкистской наслушавшись дури.

Он делу наносит урон.

И пусть за красивую фразу

Сыскал он в народе почет.

Но нашу партийную мазу

Бориска в упор не сечет.

Родную Свердловскую область,

В которой родился и рос.

На хлеб посадил и на воблу,

А пива, подлец, не завез.

Да хрен с ним, товарищи, с пивом.

Не в пиве, товарищи, суть,

Пошел он вразрез с коллективом,

А это не кошке чихнуть.

Теперь, когда все вам известно,

Пора бы итог подвести.

Нам с Ельциным в партии тесно

Один из нас должен уйти.

При этом не хлопая дверью,

Тут дело не в громких хлопках,

Я требую вотум доверья.

Судьба моя в ваших руках

И маком расцвел кумачовым

Взметнувший мандаты актив:

— С Егором навек! С Лигачевым!

А Ельцина мы супротив.

Я в том не присутствовал зале.

Не дремлет Девятый отдел,

Но эту картину едва ли

Забудет, кто в зале сидел.

Цепляясь руками за стены.

Белей, чем мелованный лист,

Сошел с политической сцены

Освистанный хором солист.

1988

Версия

Впервые —

в газ. «Вечерний Волгоград», февраль 1989.

— Не ходи, Суворов, через Альпы, —

Говорил ему Наполеон. —

Здесь твои орлы оставят скальпы,

У меня тут войска — миллион.

Говорю тебе я как коллеге,

Как стратег стратегу говорю.

Здесь твои померзнут печенеги

На конфуз российскому царю.

Знаю, ты привык в бою жестоком

Добывать викторию штыком.

Но махать под старость альпенштоком

Нужно быть последним дураком.