— Я не стану тебе подчиняться, Иггур! Я могу приковать тебя к месту. Не двигайся! — В этих сказанных тихим голосом словах прозвучала такая мощь, что Иггур и впрямь застыл. Он попытался пошевелить рукой или ногой, но не сумел двинуть даже пальцем. Тогда, не оборачиваясь, Магрета прошептала Каране: «Беги! Я его задержу!»

Карана все еще не могла прийти в себя, потому что Магрета по-прежнему питалась ее энергией через связывавшее их звено. «Ты же высосала всю жизнь из меня!» — хотелось прошептать ей, но язык не слушался. Иггур сделал над собой чудовищное усилие. Магрета испустила вопль, и ему удалось сдвинуться с места. Преодолевая все старания Магреты, он шагнул к Каране, потом — еще и склонился над ней.

Карана бросила на Магрету умоляющий взгляд, но та не могла ей помочь. Иггур сжал плечи Караны своими пальцами, словно они были железными, она же упорно избегала смотреть ему в глаза. Под тяжестью его рук у нее стали подгибаться ноги. Ей казалось, что его пальцы сейчас начнут дробить ее кости. Иггур повернул Карану к себе лицом и впился в него своими бесцветными глазами. Девушка ответила ему взглядом, полным ненависти, не лишившись от страха ни чувства собственного достоинства, ни решительности.

— Помоги мне! — прохрипела она, но Магрета была не в силах что-нибудь изменить.

— Кому ты служишь?! — проговорил Иггур. — Говори!

Карана по-прежнему не сдавалась, корчась под пронзительным взглядом Иггура. Она обессилела, ее бросало то в жар, то в холод, к горлу подступала тошнота, и она почти теряла сознание. А Магрета сосала и сосала ее силы. В голове у Караны ударил чудовищный колокол, в каждом ударе которого отзывалось имя, которое она не смела произнести. Что будет с ней, если она выдаст секрет Феламоры?! Что сделает с ней Иггур, если она не ответит ему?!

Наконец Карана почувствовала, что не может больше сопротивляться. Ее била дрожь.

— Молчи! — крикнула ей Магрета.

Иггур встряхнул Карану так сильно, что у нее лязгнули зубы.

— Тебя послал Мендарк? — прорычал он с нескрываемой яростью.

— Да, да, Мендарк! — кричала Магрета. — Мы от Мендарка!

Но было слишком поздно. Лицо Караны свела судорога. Из прокушенной губы сочилась струйка крови. Она пыталась зажать себе рот рукой, но та уже не слушалась ее. Словно сами собой, ее губы прошептали одно только слово: «Феламора!»

Иггур отпустил ее, и она рухнула на четвереньки, все еще сжимая Зеркало.

— Феламора?! — прошипел он.

— Что ты наделала, Карана! Теперь мне конец! — воскликнула Магрета.

Карана выглядела раздавленной. Потом она закатила глаза и разорвала связь с Магретой. Та пошатнулась. Карана осторожно поднялась на ноги и попятилась к двери, не выпуская из рук Зеркала. Иггур попытался было выхватить его, но Карана на удивление проворно отскочила. В душе у Магреты затеплился слабый огонек надежды. Значит, Карана все-таки не безвольная тряпка! Справившись с отчаянием, Магрета собралась с последними силами.

— Оставь ее, — приказала она Иггуру, призвав себе на помощь все свои знания в области Тайного Искусства.

Иггур окаменел, словно пораженный громом, защищая лицо согнутой рукой, похожей на сломанное птичье крыло. В его направленном на Магрету взгляде сквозило крайнее изумление.

— Кто ты такая, что можешь приковать меня к месту? — спросил он удивленно. На скулах у него играли желваки.

— Беги! — воскликнула Магрета. — Ты же дала мне слово! Я не смогу его долго удерживать!

Карана сжалась в комок. На ее бледное лицо было жалко смотреть, однако в глазах у нее светилась непреклонная решимость исправить совершенную ошибку.

— Хорошо, — проговорила она, повернулась к Иггуру и добавила с чувством собственного достоинства: — Ты не остановишь меня!

Иггур искривил губы в болезненной усмешке.

— А ты знаешь о вельмах, моих кровожадных телохранителях? Пятьсот лет скитались они по непроходимым южным лесам. Я покорил их, даровал им все, чего только можно желать, и теперь ради меня они свернут горы. Они каждый день умоляют меня отдать им на растерзание моих врагов. Пожалуй, я велю им заняться тобой, — сказал он и сделал рукой недвусмысленный жест.

Услышав эти слова и, главное, увидев жест, Карана почувствовала, как у нее затряслись ноги, а перед глазами замаячила зловещая фигура человека-сучка. У нее пробежал мороз по коже, а волосы на голове зашевелились. Ее чуть не вырвало, словно она почувствовала смрад разложившегося собачьего трупа, а чей-то скользкий язык прикоснулся к ее шее, оставив на ней полоску зловонной слизи.

Иггур зловеще рассмеялся:

— Значит, Феламора жива. И ей нужно мое Зеркало. Но она его не получит. Если понадобится, моя армия уже через неделю будет на востоке.

Карана поняла, что вот-вот упадет в обморок. Из-за того что она не сумела держать язык за зубами, мир уже начал меняться у нее на глазах. В этот миг Магрета подняла руку и сжала пальцы в кулак. Иггуру перестал повиноваться язык, а Карана выбежала из комнаты. На стене за спиной у девушки исчезли очертания захлопнувшейся двери.

Иггур с огромным трудом медленно повернулся к Магрете.

— Ты не сможешь долго держать меня, — прошептал он. — Скоро твои силы иссякнут, и я сломлю тебя.

Магрета стояла неподвижно, выпрямившись во весь рост и прижав к бокам руки, сжатые в кулаки.

— Я не боюсь тебя и буду держать, пока она не уйдет далеко. А потом делай со мной что хочешь!

А в это время Лиану, спокойно спавшему в Чантхеде, снился самый прекрасный сон, какой только может посетить летописца: после многолетних поисков ему удалось обнаружить свидетельства жестокого преступления, деяния столь дерзкого и чреватого такими кошмарными последствиями, что злодей почти вызывал восхищение своей решительностью. Во сне Лиан из отрывочных сведений складывал новое Великое Сказание, первое за последние двести пятьдесят лет. Это сказание, которому будет присвоено название «Сказание Лиана», прославит его имя, обеспечит ему почетное место в ряду самых великих летописцев.

Из соседней комнаты послышался хриплый вопль. Потом оттуда донесся второй голос, третий, и все они слились в поток неразборчивой брани. Лиан застонал и скинул с себя одеяло. У него раскалывалась голова. Воспоминания о прошедшей ночи прогнали сладкие мечты о славе.

Просыпаться ему, в общем, было незачем. За месяц, прошедший с его триумфального выступления на Выпускных Испытаниях, поиски убийцы девушки-калеки превратились для Лиана в навязчивую идею. Он не мог думать ни о чем, кроме этого, обшарил всю библиотеку, читал до тех пор, пока буквы не начинали двоиться у него перед глазами и его не начинало тошнить от одного их вида, тем не менее он так ничего и не обнаружил.

Лиан забросил остальные занятия. Он продолжал развлекать сказаниями тех, кто был готов внимать ему, но, несмотря на их настойчивые просьбы, ни разу не осмелился повторить «Сказание о Непреодолимой Преграде», опасаясь, что слухи об этом могут дойти до Вистана. К тому же Лиан боялся, что кто-нибудь сумеет доказать лживость преданий, из которых он намеревался сложить новое Великое Сказание, и вся его карьера окажется под угрозой.