из всех. Она, как оказалось, была не такой уж юной – ей, если верить словам Годфри, было тридцать шесть лет. Может, он её и удочерил – впрочем, связи с разными женщинами казались более правдоподобной теорией. Это могли быть выгодные связи, похлеще, чем у королевских династий. А может, целью Эосфора было создание собственной империи, и он целенаправленно занимался увеличением численности своего потомства.

Годфри выделил почти час на то, чтобы Хлоя со всеми познакомилась. Кукольно-радостная компания лишь посмеивалась, когда Харрис старалась запомнить имена новых знакомых. Её сразу успокоили, пообещав, что никто не станет обижаться, если она что-то забудет, и это девушку слегка утешило. Хлое нужно было быть милой со всеми этими людьми, и похоже, такой шанс эта семья собиралась ей предоставить.

Девочку постарше, ту, что забрала Ребекку, как выяснилось, звали Джорджина. Ей было шестнадцать лет, самой же Ребекке – девять, как Харрис и предполагала. Впрочем, на младших детях, коих она насчитала четверо, Годфри особо внимания не задерживал. Он стремился похвалиться достижениями старших своих отпрысков – к примеру, яркой Моникой, которая определённо могла бы преуспевать со своей внешностью в модельной карьере. И пусть Хлоя особо миром моды не интересовалась, но лицо этой сестры Лукаса показалось ей знакомым – вполне возможно, она мелькала на обложках журналов. Эта девушка ей не понравилась – она была ещё более приторно-заботливой, чем уже знакомый Зак. Когда Харрис впервые заговорила с ним, у неё возникла мысль, что он может иметь хоть какие-то тёплые чувства к своему брату – Монике же Хлоя не верила вовсе.

В серую массу сливались одинаково-выглаженные «успешные бизнесмены». Таких у Годфри было всего трое, два парня, которых выдавали их костюмы, и девушка с туго стянутым безупречным хвостиком волос, без конца что-то печатающая в телефоне, даже когда отец представлял её Харрис. Их Хлоя сразу отнесла в группу более-менее безопасных личностей – им явно было не до того, чтобы следить за ней и свихнувшимся братом. Они делали деньги, без конца работали, возможно, могли даже уехать на несколько дней. Когда же они были дома, то вряд ли желали тратить драгоценные редкие минуты отдыха на слежку для отца – к тому же, этим явно было, кому заняться. Видимо, Годфри и не собирался их излишне нагружать – у этих ребят была своя функция.

Наибольшую опасность, по мнению Хлои, представляла Аманда. Скорее всего, она была не одна, у неё были ещё и другие помощники – к примеру, тот же Зак. Вполне возможно, что вон тот дуболом по имени Макс, которому Годфри побоялся дать больше двух слов, тоже находился в «группе» у старшей сестры.

Впрочем, разделять всех этих людей по группам было ещё рано. Почти видимые вопросительные знаки висели над головами у младших детей и над некоторыми другими – было сложно определить по паре реплик, кто как к кому относится. Слегка разобравшись с главными действующими лицами – теми, кто был уже знаком, или проявлял неподдельный интерес, Харрис решила немного расслабиться. Запоминать всех сразу не имело никакого смысла, её задача сейчас была не в этом, главное – самочувствие Лукаса, ради которого она вообще оказалась здесь. Возможно, ей даже не придётся общаться с доброй половиной всех присутствующих – ведь её наняли не только как доктора, но, по сути, и как сиделку. Они будут проводить вместе почти весь день, а остальное время будет считаться её личным, свободным, так что…

Тем не менее, несколько раз за столом всё-таки прозвучали слащавые слова об обретении новой семьи. После окончания знакомства даже начались тосты. Хлоя старалась отказаться от вина, но её практически заставили выпить – видимо, это должно было послужить очередной проверкой. Тем не менее, Харрис виртуозно растянула пару бокалов почти на весь вечер, умудрившись совершенно не опьянеть.

Глядя на этот милый и уютный семейный праздник и припоминая свою мысленную сортировку детей Годфри по группам, Хлоя поймала себя на мысли, что не поверила бы сейчас словам Эммы. Вот честно – прямо сейчас она бы ни за что не подумала, что эти люди, вроде бы, так искренне радующиеся возвращению брата домой, могут быть выдрессированными покорными слугами собственного отца. Может, она уловила бы что-то странное во взглядах, или в беспрекословном повиновении каждому слову главы семейства – но эти люди так ловко скрывали свою внутреннюю «кухню», что, может, девушка списала бы это на разыгравшееся воображение.

Но она была в курсе происходящего, и потому старалась помнить о том, что зрение её определённо подводит. Нужно было довериться чувствам. Может быть, Лукас, как жертва несправедливого заключения, слегка преувеличивал злодеяния отца – но этот мужчина явно не был таким добрым, каким хотел ей казаться. Так что нужно держать себя в руках.

Начались весёлые истории и обычные застольные разговоры. Вечер близился к завершению. Хлоя всё чаще поглядывала на Лукаса – сначала она опасалась, что он не выдержит, или что на него плохо подействуют напитки. Но Эосфор держался на удивление хорошо. И вина ему, разумеется, не давали – только какой-то фруктовый сок. Предусмотрительно. Похоже, кстати, абсолютно безопасно – слова Ребекки о соблюдении больничного режима питания наверняка подразумевали алкоголь, который могли им подсунуть.

Лукас же был рад уже этому. Он отвык от нормальной еды, и всё великолепие, что в этом доме считалось нормальным ужином, казалось ему чем-то невозможным. Стол не был заставлен с шикарным бессмысленным излишком, но всё же – больше двух блюд разом Эосфор не видел уже целый год. Пару раз он даже ущипнул себя за руку – нет, всё было правдой. Он и правда забыл о том, что подобное возможно? Похоже, так и было, раз уж даже его любимый кислый яблочно-лимонный сок казался ему слегка горьковатым. Когда-то он ему нравился, похоже, кто-то в семье даже помнил об этом, раз уж кувшин стоял совсем рядом – для него одного.

От слегка отстранённого созерцания своего семейства и размышления о соке его отвлекла Хлоя. Она легонько толкнула Лукаса ногой под столом, заставляя посмотреть на себя. Одним взглядом спросила, как он себя чувствует – Эосфор казался слегка бледноватым. Но, вероятно, так и должно было быть – в конце концов, он столько времени не видел солнца, и вдруг оказался на фоне своих загорелых родственников. Разумеется, он и должен был казаться бледным и болезненным.

– Доктор Харрис, – вдруг обратился к ней Годфри. Хлоя вздрогнула, поднимая взгляд на своего нового, можно сказать, босса. Мужчина снисходительно усмехнулся, поглаживая