не заметила его, посчитав хламом, — скептически сказала Лора, но все же появилась рядом и пристально посмотрела на меч.

— Держи, это оружие самого Владимира Кузнецова, командира первой Имперской Армии! — он развернул сверток и протянул мне меч рукоятью вперед.

Наверное, это должно было выглядеть в глазах Толстого более драматично, но получилось, как получилось. На заднем дворе в крапиве и под аплодисменты двух соседок-бабулек, я получил главный меч рода.

И без того не самый торжественный момент прервали крики.

— Я тебе щас хлебало начищу! — раздался писклявый мужской голос со стороны огорода.

Глава 8

Некультурненько вышло…

Г. Москва

Пока что главное родовое поместье Кузнецовых

Боря сутра был весь на взводе. Он уже и посуду помыл, и прибрал грязные вещи, скинув их в прачечную комнату. Пришлось постараться, чтобы целая гора одежды не упала, но он справился и ловко закрыл дверь перед падением. Попытался помыть посуду — дядя Валера показал, как пользоваться посудомоечной машиной, и все получилось. Правда Боря решил добавлять обычное моющее средство, вместо специального. Но ничего, эффект все равно тот же.

Вот только когда полкухни оказалось в пене, он решил просто закрыть дверь и подождать пока все само высохнет. Не звать же по каждому пустяку дядю Валеру! Боря и сам теперь может все делать! Не даром у него медаль за отвагу.

А вся суматоха заключалась в том, что вчера позвонила Надя и сказала, что они возвращаются!

Радости мальчика не было предела! Он так сильно соскучился, что решил порадовать домочадцев и приготовить обед. Но тут все же пришлось попросить помощи взрослых. А именно дядю Игната. Он работал полевым поваром у Кутузовых. Его пироги просто объеденье!

Собственно, все должны были приехать к полудню. В это же время личная армия генерала Кутузова должна освободить территорию, заодно прибрав за собой все следы пребывания.

С КПП сообщили, что машины заехали.

— Ох, Гена! Я же не успеваю! — всплеснул руками маленький мальчик и побежал в свою комнату.

Там он напялил на себя маленький пиджак, который ему сшили по просьбе Валерия Валерьевича. После этого он аккуратно достал из маленькой бархатной коробочки свою первую медаль и нацепил на грудь.

— Боря! Мы приехали! — раздался знакомый и такой родной голос Маруси.

— Где мой маленький герой! — сказал любимый учитель, Трофим.

Следом послышались женские разговоры и крики. Все приехали. Как же давно он их не видел. Все же он справился один без них. Правда иногда помогал дядя Валера, ну и дядя Саша, и повар Игнат, да и Славка с Атоном тоже заглядывали. Но все это так, по чуть-чуть, а так то он был один дома!

Боря не стал выдумывать пафосные появления и просто поддался чувствам. Он с криками «ПРИЕХАЛИ!» буквально слетел с лестницы и прыгнул в толпу, как рок-музыкант прыгает к своим фанатам со сцены.

— Вы посмотрите на этого маленького героя! — поднял над головой Борю Трофим, — А пиджак! А медаль! Надо же! У меня такая только в двадцать лет появилась!

— Этого преступника забрали дядя Валера и ребята, — пояснил Боря. — Он где-то у них в темницах.

Никто из присутствующих не подал виду, но у всех промелькнула мимолетная жажда убийства. Это смог почувствовать только Данила, который не был «особенным персоналом». Его сфера деятельности и навыки были в другой области. Даже Надя задумалась, как юридически правильно составить письмо, чтобы вытащить этого мерзавца из тюрьмы Кутузовых и передать им в руки.

— А я вам обед приготовил! — радостно сказал Боря. — В зале! Пойдемте!

— Сейчас все разложат свои вещи, — нарочито громко сказал Трофим. — И спустимся вниз!

Первыми на верх сорвались пятерка неугомонных красавиц.

— И не забыть помыть руки! — крикнула Маруся.

— Ладно! — кивнула Лира и скрылась наверху.

Пока было время Надя, Маруся, Трофим и Посейдон зашли в графский кабинет. Тут было немного не убрано, книжки стояли стопками. Явно кто-то строил из них здания. Маруся положила на стол тот самый артефакт, который они увезли из Широково.

— Надя, дорогая, узнай, пожалуйста, у своего начальника, что это за артефакт. Моих знаний недостаточно. — Маруся была встревожена тем, что это был какой-то неизвестный предмет, с загадочными свойствами. Мало ли что. Вдруг он взрывоопасный.

— Я попробую поспрашивать на черном рынке, — кивнул Трофим и спросил Посейдона. — А ты что скажешь?

— Этот артефакт определенно источает мощную энергетику, но подробнее ничего сказать не могу, — сказал водяной. — И если можно, я бы хотел вернуться в озеро. Чувствую, его успели немного замарать, — последние слова он сказал так, как будто тому, кто это сделал, жить осталось не больше суток.

Он сам опрокинул свою бутылочку на пол, дотек до крыльца и там впитался в землю. Скоро озеро забурлило. Нет, вода продолжала фильтроваться и самоочищаться, но Посейдон всегда говорил, что нет предела совершенству.

После небольшого обсуждения, что делать с артефактом, было принято решение спрятать его в сейф в подвале. Там имелось несколько комнат, и одна из них как раз для подобных случаев.

Когда они вышли к столу, домочадцы рода Кузнецова уже сидели за большим столом. Позвали конюхов, которые обрадовались появлению своего начальника, как и Боря.

— Ой, сейчас салфетки принесу, — спохватилась Маруся, но Боря подскочил.

— Ничего, я сам принесу, — улыбнулся он.

— Да все нормально, сиди, — махнула Маруся, но Боря встал между ней и кухней.

Тут и остальные заметили что-то неладное и с интересом уставились на эту парочку. Всем было любопытно, почему же Боря мешает Марусе зайти на кухню.

— Боря… — нахмурила брови женщина и топнула ногой. — Что случилось?

— Ничего! Честное слово! Просто там сейчас… Ну… — он не успел придумать, и Маруся его обошла.

Она открыла дверь, и к ее ногам потекла воздушная пена, которая продолжала струиться из посудомойки. Остальные начали выглядывать, что же там такое, но увидев пену, благоразумно замолчали и уткнулись в тарелки.

Все знали, что на кухне Маруся царь и бог, и только она может там что-то делать. Поддержание порядка так же было ее пунктиком. Кухня должна быть идеальна. Она любила хвастаться, что можно в любой момент привести подружек (которых у нее не было) и похвастаться. Сейчас же перед ней была очень печальная картина.

—