насмешка над древними воинами Великих домов. Вспыльчивый, развращённый братом-кафоликом, да и вообще всем своим Великим домом. Добром бы это не кончилось — рано или поздно мызу бы накрыли либо шпилевики, нанятые поруганным домом, либо штурмовики в полной освящённой броне и разнесли бы Содом, отправив нас на перековку.

— Ты говоришь о чести многовато для простого стража.

— Простому стражу это пустой звук. А вот Уару — нет.

— Так получается, мы оба защищали один Великий дом по разные стороны барьера?

— Как вам сказать… Зинтрина за Уара никто не принимает. Он почти не бывает на Левобережье, якшается с Хитрово, а в походы ходил только пока не стукнуло четырнадцать. Щегол, да и только.

Что ж. Теперь нас двое, а значит — пережить гнев Каллиников станет гораздо легче.

Глава 9

в которой Адриан увиливает, Филлион осуждает, а Коля перестаёт существовать.

Ступни улья Балагурово.

Всё же глазомер в незнакомом мире у меня немного не откалиброван. До мегаструктуры мы идём минут десять неспешным шагом — а ближе она становится едва-едва. Хотя, возможно, прошло куда меньше времени, а его восприятие было нарушено гнетущей тишиной пустыря, оттенённой шумом города. Местных было немного, зданий — почти нет. Плюс Филлион уродился не очень разговорчивым. За то время, что мы шли по пустырю к Шпилю Скоморохов, он проронил с пару десятков фраз. Первым — лишь одну:

— Валим подальше от этого проклятого места.

Отойдя на пару сотен саженей, наконец знакомимся нормально. Филлион, младший сын одной из ветвей великого Дома Уар. Вон их шпиль, торчит в отдалении ещё дальше, чем Скомороший… Бронза, минимум строений в плёснах, грубоватые и редкие горельефы. Силуэты многочисленных орудийных башенок видны даже в закатных сумерках. Хороший калибр и хорошее расположение — можно обстреливать все южные подъезды к городу.

Я отрекомендовался просто Адрианом, рассказав лишь про часть своих приключений. Остальное — сочинил на ходу, добавляя к всплывающим в голове фразам собственную интерпретацию. Дескать, так и так, жирный заказ приплыл в руки, да вот беда — оказался с подковыркой. А дальше погоня чёрт знает кого по половине Пургатории. Осложнённый выход из Эгрегора, фрагментированная память, новый заказ и новые подлости.

— Легко отделался, — замечает Уар. — Жирные заказы — жирные проблемы.

Коротко киваю в ответ.

— Это же улей Балагуровых? — Не уверен, сработала ли моя байка полностью или нет — но часть вопросов снимает. Авось, позже станет полегче. Филлион же вдыхает терпкого воздуха поймы, словно собирается выпалить что-то. Но лишь коротко кивает.

Итак, улей Балагуровых. Шпиль Скоморохов. Что у нас тут? Мда, негусто. Вроде и здоровый, куда больше того, что виднеется дальше в степи, но какой-то дурацкий. Верхушки, в отличие от иных шпилей, нет. Прям как у Собора Парижской Богоматери… если бы его разнесли снарядом. Левая часть верхушки улья осталась на месте, как стенка развалившегося гнилого зуба. Никакой облицовки бетонного каркаса. На левом берегу можно было увидеть сияние на остатках закатного солнца Золотого шпиля, медную рыжину облицовки Птичьего Шпиля, но тут — бетон, какие-то серые пятна на нём и невероятно унылые панельные дома под арками. Строительные леса мхом покрывают одну из его сторон, но так редко и беспорядочно, что становится ясно: причина явно не в постройке. Скорее — в попытке содержать шпиль в относительно безопасном состоянии.

— Выглядит не очень. Как всегда, — спешно добавляю я.

— Скоморохам главное — крыша под головой, а не её состояние. Внутри — гораздо лучше.

Я прищуриваюсь и оптический имплант в левом глазу увеличивает «плёсны». Стопы Шпиля расцвечивали своды арок отсветами яркого, неонового света. И это был не только золотой, как на рынке Каллиников. Тут были пятна синего, розового, бирюзового и кучи других оттенков, которых я не то чтобы назвать — различить бы не смог между собой. Странно. Жить люди тут явно умеют — чего ж они довели свой общий дом до такого состояния?

Очень старый разговор. Один из многих с наставником. Будь Адриан хоть двенадцатым сыном — но готовили его не хуже Константина. Медленно парящая прогулочная платформа хороша многим. Видом на Нижнедонск и окружающую его Великую Степь. Оставленным внизу шумом «бритв» и стуком заводских цехов. Прекрасными закусками и вышколенным персоналом, наконец. Но был и один недостаток. Отсутствие стёкол. Приходилось перекрикивать ветер да тощей рукой придерживаться за одну из стоек.

— Он действительно разрушен?

— Неправильный ответ, мой ученик, — спокойно отвечает Наставник, и я прекрасно слышу его голос. Импланты, не иначе. — Ты ещё только начал учить историю, хотя в хрусталике уже железо.

— Это всё проблема с глазом, — ворчу (а точнее — пищу) я.

— Надеюсь, его восстановили не за счёт головы. Воспользуйся своим новым инструментом и расскажи мне, в чём именно ошибся.

Я прищуриваюсь. Имплант, повинуясь мне, увеличивает картинку, которая показывает — выбранный мною ответ оказался слишком простым. На бетонных стенах остались рамы крепления облицовки: металлические рейки и уголки, где-то искалеченные, а где-то вполне целые. Да и сама облицовка чудного, сине-серого, цвета кое-где, да осталась. Странные пятна, покрывающие бетонные стены, на поверку оказываются неудачно замытыми подпалинами, словно вся монструозная конструкция некогда горела погребальным костром адских масштабов.

Подулье тоже несет на себе следы старой катастрофы. Аляповато восстановленные дома, окружают заросшие воронки, заметные только по излишне правильному контуру. Сплошь и рядом свободное пространство занимают едва прикрытые дёрном циклопические обломки. В них можно опознать разбитые аркбутаны, некогда поддерживавшие шпиль, обломки статуй и целые куски стен.

Многие думают, что шпиль Скоморохов так и не достроили, когда случился пожар. Удивительно, сколько всего может быть замылено человеческими стереотипами и пересудами. Нет, тут случилось что-то другое. Война? Падение Великого Дома? Адриан чувствовал смертельную тоску, узнав столько возможных загадок. А ещё от того, что придётся отвечать вместо простых покатушек над городом.

— Я смотрел на картину в целом, но не рассмотрел детали, мастер.

— Оцени, когда случилась катастрофа.

— Пожалуй, не больше двух кондратиоров. Сто… сто шестьдесят лет назад.

— И что же тут было сто пятнадцать лет назад?

— Катастрофа, что ж тут ещё было, — ворчит Уар и воспоминание уходит, оставляя меня в смущении.

Я понимаю, что последнюю фразу произнёс вслух. Сколько времени прошло? Так, мы всё ещё идём. С выкрашенным под пчёлку пнём всё так же едва поравнялись. Кажется, прошло от силы пара секунд. «Осколки» всплывают всё чаще. Контроль над телом я не теряю, время — тоже. И на том спасибо, как говорится. То ли я начинаю отходить от адреналинового шока, то