поглотил слишком много боли, больше, чем мог. Его надо разрядить, и вы можете помочь ему, - сказал снисходительный из троицы.

- Как? - Мария отвлеклась от причитаний, голос дрожал, - вы говорили, что мы сможем разделить его боль в процессе, а в итоге он принял все на себя, - она почти кричала, но как-то очень тихо.

- Пока ваша связь недостаточно крепка, и потому мы ее приглушили, иначе она бы просто выгорела.

И мы почувствовали, как снова можем ощущать друг друга в пространстве даже с закрытыми глазами. Так же навалились и мысли, пока они были еще неясные, как в тумане, но настроение было явно упадническим. Еще несколько часов назад каждый из нас преисполнившись благородного порыва, добровольно выступил занять место Паши, но увиденный результат всех отрезвил. На деле мы оказались гораздо более хрупкими чем малыш. У нас нет естественной защиты от боли, мы не можем себе позволить такой роскоши как впасть в беспамятство. Паша после таких пыток всегда как новый, да, он ничего не помнит, ничего не знает, но все это может принести ему вред только до определенного уровня. Его необъяснимая регенерация так же защищает и душу, но нас не прикроет, когда кто-то займет его место. Мы не сможем помочь друг другу, но точно можем развоплотиться окончательно, а перед этим испытать самые паскудные муки в своей жизни. Страх, одно слово очень хорошо описывало то, что сейчас творилось в наших умах. Я думаю, каждый задумался о том, что бы оставить так как есть, Паша мучается, мы спокойно живем, а все остальное как-нибудь само решится, в конце концов хуже ему уже точно не будет. Значит и скромный уголок пространства, где мы можем быть людьми, сохранится. Но тогда именно тут мы перестанем быть людьми.

Еще и тёмная троица точно не позволит нам остаться в стороне, вероятно если мы не будем стараться на общее благо, они нас просто сожрут, пустят на запчасти и будут ждать более покладистые души. Они практичны и беспристрастны, и мы для них в данный момент всего лишь инструменты для достижения цели. Но надо признать, их цель оправдывает средства, я не настолько силен в метафизике, но важность происходящего оценить смог. Я понял немного, но суть вроде была такова: троицу кто-то ищет, кто-то из другой вселенной, а если найдет то нам всем крышка, потому что тёмная троица есть в каждом существе обладающим сознанием. Как-то так, этой целью можно оправдать любой геноцид, что там какие-то пять душонок. И я попытаюсь убедить себя, что делаю все это не из страха перед тёмной  троицей, а по велению чести и совести. Ради Паши и человечества, а не ради собственной шкуры. И остальные попытались сделать тоже самое. А может это было наше общее решение, наши мысли могли смешаться, мы не контролируем этот процесс.

- Приготовьтесь, - сказал дрожащий голос троицы.

По началу как будто бы ничего не происходило, мы напряженно переглядывались. Но вот тонкие нити, связывающие нас с Сергеем приобрели отчетливые контуры и начали наливаться красным по всей длине от него к нам. Выглядело это как ртуть поднимающаяся по стеклянному столбику термометра, который поставили умирающему от крымской геморрагической  лихорадки. Кажется сейчас будет больно. И правда, в момент, когда краснота добралась до меня, я ощутил жар как при тяжелой форме гриппа. Сразу следом пришел озноб, все вокруг показалось холодным, даже собственная кожа и при всем этом я начинал гореть, как мне казалось в прямом смысле. Если при болезни температура застывала на отметке сорок один-два градуса, то сейчас она не останавливалась на достигнутом. Мутным взглядом я смог разглядеть Марию, она прижимала руки к груди и беззвучно кричала, а пальцы ее застыли как будто старые засохшие ветки и, казалось, изогнуты под неправильным углом. Попытавшись сосредоточиться на ней и хоть как-то поддержать, я ощутил ее боль. Бель сломанных лучевых и локтевых костей, боль переломанных пальцев и растянутых сухожилий. Это должно было быть очень больно, но вероятно мой температурный бред не позволил мне ощутить весь спектр предлагаемых ощущений, мне просто стало еще хуже. Но Марии стало немного полегче, она ощутила мое присутствие и мысленно поблагодарив так же мысленно взяла меня за руку своими истерзанными руками.

От всего этого можно было умереть несколько раз. Не знаю точно сколько это длилось, время как будто застыло, но в какой-то момент я вновь начал воспринимать наш маленький мир. Жар спадал, мои несуществующие, но вскипяченные внутренние органы остывали, а боль в руках и пальцах уходила. Пока нас мучили собственные кошмары, мы все-таки смогли мысленно достучаться и до Дианы, чтобы помочь и ей. Она задыхалась, но я так и не смог понять отчего.

- Мама! Мама!

Это был голос Полуноча. Открыв глаза, я понял, что сижу на коленях и сразу начал заваливаться на бок, едва успев подставить руку. Он тряс ее за руку не понимая, что произошло, его эта участь к счастью обошла стороной.

- Мама! - вторил ему, знающий пока только это слово, Паша.

Мария со стоном открыла глаза, увидев это дети расцвели, взрослые проснулись и сейчас решат все проблемы на свете. Знали бы они, что нам самим не помешал бы сейчас кто-то еще более взрослый чем мы. Но Паша бодрствовал, а значит троица не появится. А что с Сергеем?

Проследив за нитью, которая по прежнему переливалась то красным в направлении меня, то белым в направлении к Сергею, я обнаружил что к нему вернулось человеческое обличие. Тело его еще было отчасти прозрачным, сам же он лежал на спине и хлопал глазами. Надеюсь, он не повредился рассудком, хотя троица говорила, что нам это не грозит, сойти с ума мы можем только при жизни, смерть в некотором смысле очищает наш разум от нанесенных реальностью ран. Но это при условии, что наше ядро, иначе душа, осталась целым, а она очень крепкая. Я мысленно попросил его посмотреть на меня, и он услышал. Коснувшись его разума, я понял, что с ним все в порядке, связь с телом была разорвана и источник боли пропал. Видимо он не мог до этого полностью материализоваться здесь, потому что тело и боль, которую оно испытывало, не отпускала его. Приняв на себя ее небольшую часть, мы помогли ему выбраться.

«Спасибо…» - раздался его голос в голове