— Внизу, девочка Бобби. Посмотри вниз.

Я посмотрела вниз и поняла, что мне конец. Всего в двух метрах от меня находилось закрытое решеткой отверстие ливневой канализации, а за решеткой виделось белое лицо с красным нарисованным носом. А еще там был воздушный шарик, прямо в канализации.

Танцующий клоун Пеннивайз, самая страшная из городских легенд. Истории про обитающих в канализации Нью-Йорка аллигаторов были детскими сказками по сравнению с рассказами о древнем сумасшедшем клоуне, блуждающим по канализации маленьких городков. Те, кто видел его хотя бы мельком, очень редко могли об этом рассказать. Те, с кем он заговаривал, уже точно никому ничего не рассказывали.

Туман снова сгустился, и дома, и «бьюик» исчезли из вида. На пятачке видимости остались только я и злополучная решетка, за которой маячило лицо Пеннивайза.

Мне хотелось бежать, бежать в туман с криками о помощи, но липкий страх сковал мои ноги, и они словно приросли к асфальту.

— Вообще-то, я ждал мальчика в желтом дождевике, — сказал Пеннивайз. — Я хотел подарить ему шарик. Но и ты тоже сгодишься, Бобби. Хочешь, я подарю шарик тебе? У меня есть красные и зеленые, и желтые, и голубые.

— А они летают? — спросила я. Молчать почему-то было еще страшнее.

— Летают, — подтвердил Пеннивайз. — И ты тоже полетишь, если пойдешь со мной. Мы все летаем там, внизу.

— Как ты вообще туда попал? — спросила я.

— Сделай шаг вперед, и я расскажу, Бобби.

Я сделала шаг вперед. Маленький такой шажок. Ни к чему не обязывающий. Скорее даже символический, чем реальный.

Но клоун все равно ответил.

— Меня сдуло сюда ветром, — сказал Пеннивайз. — Или унесло водой. Цирк уехал, а я остался, они бросили меня, все бросили меня так же, как все бросили тебя. Я уже и не помню, как попал сюда, Бобби. Но здесь хорошо, здесь весело, здесь много детей и мы все летаем здесь, внизу. Иди ко мне, Бобби.

Я почувствовала запах, сырой и затхлый. Это был запах потопа и гниющих листьев, и мрачных теней. Запах подвала. Запах разложения. Может быть, они и летают там все, внизу, но весельем там не пахло абсолютно.

Так пахнет смерть.

Так пахнет ужас.

Я сделала шаг назад. Решетка не выглядела серьезным препятствием, но размер самого отверстия внушал надежду. У Пеннивайза была большая голова, она здесь просто не пролезет, и значит, ему придется искать другой способ…

— Дрянная девчонка! — выругался Пеннивайз. — Грязная безмозглая сучка! Хочешь поиграть со мной? Хочешь поиграть с Танцующим Клоуном? Что ж, давай потанцуем, сучка!

Он взялся обеими руками за решетку, но, вопреки моим ожиданиям, не стал выламывать ее, а начал просачиваться между прутьями. Его тело плыло, трансформировалось, принимало разные формы.

Оно выбиралось наружу.

Я развернулась и побежала в туман. Я бежала и кричала, но туман скрадывал все звуки, и я не слышала собственных криков и даже собственных шагов. Единственным звуком было мерзкое хихиканье Пеннивайза, доносившееся до меня с разных сторон. Слева. Теперь справа. Теперь где-то впереди.

— Папа! Папа! Папа! — закричала я, в отчаянии даже толком не понимая, к кому именно я взываю.

— Папа! — крикнул Пеннивайз. — Папа! Папа!

Он кричал, кривляясь и передразнивая меня, и был так близко, что я могла рассмотреть потрескавшийся грим на его лице, грязь на его когда-то белом клоунском наряде, и кровь, застывшую на его ботинках.

— Папа не придет, — сказал он вдоволь накричавшись. — Ты была плохой девочкой, Бобби, и твоему папе наплевать на тебя. Он бросил тебя, Бобби, как и твоя мама. Только я никогда не брошу тебя, мерзкая девочка Бобби. Пойдем со мной, полетаем. Там, внизу!

Он ухмыльнулся, и я увидела, что зубы у него маленькие, треугольные и растут в три ряда. Это существо никогда не было человеком.

Он пошел на меня. Я понимала, что бежать уже бесполезно, что я никогда не выберусь из этого тумана, и мне было очень жаль, что так получилось. Ну чего мне стоило задержаться в школе и дождаться, пока мама починит машину? Даже если бы этого пришлось ждать до самой темноты…

Конечно, в глубине души я понимала, что дядя Бэзил наврал. Что никаких волшебников не существует, что никто не в состоянии услышать мой зов, и что встречу с моим отцом он просто выдумал. Ну и потом, допустим, даже если бы он на самом деле существовал и был волшебником, даже если бы он пришел, какой бы с этого был толк? Что обычный волшебник может противопоставить древнему хтоническому злу, живущему в ливневой канализации уже сотни лет?

Пеннивайз протянул ко мне руку, его длинные белые пальцы изгибались во все стороны и были похожи на змей.

— Пойдем со мной, — почти пропел он. — Мы все летаем там, внизу.

И тут я услышала шаги. Это была неторопливая поступь уверенного в себе человека. Туман, как я уже говорила, скрадывал все звуки, но эти шаги он скрыть не смог.

И Пеннивайз их тоже услышал. Он отшатнулся от меня и посмотрел налево, туда, откуда шел звук.

Туман тут же рассеялся, и я увидела того, кто пришел.

Он выглядел как обычно.

Линялые голубые джинсы, потертая кожаная куртка, серые, видавшие виды кожаные кеды. Он был расслаблен, держал руки в карманах и не выглядел как человек, которому страшно до чертиков.

Как, например, мне.

— Убери руки от моей дочери, — сказал дядя Бэзил.

— Ты кто такой? — возопил Пеннивайз. — Откуда ты здесь взялся? Как сюда пришел? Никто не может приходить в мой туман без моего разрешения!

— Да? — удивился дя… папа. — Извини, я не знал.

— Ничего страшного, — сказал Пеннивайз. — Внизу много места, внизу хватит места всем.

Его руки удлинились, из пальцев выросли когти. Его рот стал наполовину лица, его зубы подались вперед. Он стал выше ростом и принялся бешено вращать глазами.

— Болеешь? — сочувственно спросил папа и вытянул в сторону правую руку.

С одной стороны, я испытывала невероятное облегчение от того, что не осталась одна. С другой же — мне было в два раза страшнее, потому что я втянула в эту историю дя… папу, и он пришел, ответив на мой призыв, но далеко не факт, что и он справится с воплощением истинного зла.

— Я был рожден в огне. Я упал с небес в столбе пламени, я спал под землей, когда эти поля заливало потоками магмы. Я старше этого поселения, — заявил Пеннивайз, из-за изменений в его челюсти его речь стала почти неразборчивой. — Старше, чем эти леса. Старше, чем эти горы. Я был свидетелем метеорита, который убил динозавров на этой планете, я…

— Ты слишком много говоришь, Танцующий Клоун, — сказал папа, и в его раскрытую правую ладонь прилетел топор. Тяжелый красный топор на длинной рукояти, такими обычно пользуются пожарные. Это было, как в кино про того белобрысого парня с молотком, не помню, как его звали… — Но слова дешевы, а виски стоит денег.