«Еврейка? Хм. Нет. Восточный тип. Смесь кровей присутствует. Эх, хороша! Выглядит прямо как красавица из восточной сказки».

Если у Олечки (кстати, в девичестве ее фамилия была Бертгольц) была яркая и эффектная, словно выставленная напоказ, красота, то у незнакомки она была спокойной и утонченной. При этом, как я заметил, девушка никак не подчеркивала ее с помощью искусственных женских ухищрений, да и взгляд у прелестной незнакомки был прямой, открытый, искренний, без игры глазами и кокетства.

– Здравствуйте! – поздоровался я со всеми присутствующими.

– Здравствуйте, – откликнулась только одна прекрасная незнакомка, так как директор магазина просто кивнула головой.

– Э! Ты чего ждать себя заставляешь! – буркнул недовольно «сын гор», так я его уже мысленно окрестил.

Ситуация была неясная, поэтому я просто промолчал, ожидая, что последует дальше, но Олечка быстро использовала паузу, представив меня:

– Вот, Давид Надарович, это и есть специалист по картинам. Студент. Учится в институте.

– Вах! Молодой больно! – опять недовольно фыркнул восточный человек. – Э! Надо профессора, человека опытного! А это кто?

Я сделал рассерженное лицо.

– Не напрашиваюсь. Надо, ищите опытного! Всего хорошего!

– Стоять! Фамилия?! Имя?!

– Вам это зачем? – при этом я постарался изобразить на лице растерянность. – И кто вы сам такой?

– Я?! Татьяна, посмотри, этот человечек спрашивает: кто я?!

– Он правильно спрашивает, Давид! Его право! Ты сейчас не на своей работе, чтобы допросы устраивать! – неожиданно резко отчитала его прекрасная незнакомка.

«Так он из госбезопасности. А она, значит, грузинка с чисто русским именем Таня. Хм. Хорошее сочетание. Мне нравится».

«Сын гор» бросил на нее свирепый взгляд, но уже в следующую секунду заулыбался:

– Ты права! Это все работа! Все на нервах! Ладно, не будем спорить, не будем горячиться, а лучше пойдем, посмотрим, ради чего мы здесь собрались.

Около получаса мы выбирали картину для подарка. За это время «сын гор» достал меня своими хамскими выходками. Если сначала мне хотелось просто дать ему в морду, то к концу поисков у меня появилось желание свернуть ему шею. После того как картину упаковали, Таня с Оленькой отошли в сторону и принялись о чем-то говорить, «сын гор» подошел ко мне и сказал:

– Наш разговор еще не закончен, студент.

– Вы это о чем? – испуганно-удивленным тоном спросил я его, при этом представляя, как прямо сейчас сворачиваю ему шею, как хрустят, ломаясь, его позвонки, как тяжело упадет на пол тело и как он уставится слепыми, невидящими глазами на изливающую яркий свет люстру.

Он усмехнулся, так как по-своему понял мое застывшее выражение лица.

– Не дрожи, студент. Вот, возьми, – он подал мне бумажку с адресом. – Завтра ровно в одиннадцать должен прибыть по этому адресу.

– Погодите! У меня в институте в это время…

– Опоздаешь или не придешь – пеняй на себя. Найду, пожалеешь, что на свет родился! – Он резко отвернулся от меня и крикнул: – Таня, я жду тебя в машине!

Я пришел вовремя. Постучал. Дверь мне открыла нестарая женщина с больным и измученным лицом. Серая вязаная кофта, мешком сидевшая на ней, и длинная – из черной плотной ткани – юбка делали ее больше похожей на старуху.

– Вам кого, молодой человек?

– Мне дал этот адрес и сказал сюда прийти Давид Надарович.

Стоило мне назвать это имя и отчество, как ее передернуло, при этом она одновременно отпрянула от меня, словно ей сейчас в лицо сунули жабу.

– Вы вместе с ним работаете?

– Нет. Меня зовут Константин, я студент. Учусь в ИФЛИ.

– Студент. Ой, как хорошо! – ее лицо сразу посветлело. – Проходите, пожалуйста! У меня есть чай и сухарики!

Не успел я сделать несколько шагов в глубь квартиры, как за спиной раздалась пронзительная трель звонка.

– О господи! Это он! – В ее голосе было полно страха и ненависти.

«Сын гор» вошел, как к себе домой. Прошел мимо хозяйки квартиры, словно мимо пустого места, по пути бросил на меня взгляд, и уже из гостиной послышался его голос:

– Эй! Студент! Чего там стоишь, иди сюда!

Я прошел в гостиную.

– Иди сюда! За мной!

Мы прошли через спальню хозяйки, судя по широкой металлической кровати, и оказались в дальней комнате, практически пустой, за исключением двух здоровых, уже вскрытых деревянных ящиков и нескольких картин, выставленных у стен.

– На них смотри!

«Ни фига себе! Он что, в Эрмитаже их спер?!» – не успел я так подумать, как снова раздался гортанный говор «сына гор»:

– Потом туда смотреть будешь! Сейчас на меня смотри и слушай, что я скажу! Список всего этого сделаешь! Художники там и прочее! Чтобы все написал правильно! Понимаешь?!

– Мне что, составить опись этих картин?

– Опись-мопись! Не знаю, но чтобы все правильно было! Художник там! Сколько стоят! И не только про картины! Вот здесь еще смотри! – и он рукой указал на ящики.

Я подошел к ящикам. Моим глазам предстала мешанина из тщательного упакованного старинного фарфора, древних фолиантов и других предметов антиквариата.

«Точно! Спер, гад! Поэтому не стал искать специалиста, а студентом решил обойтись. Хм. Тогда интересный вопрос напрашивается: что потом с этим студентом будет?»

– Чего смотришь! Меня слушай! Перепиши, потом цены поставь! Понял?! Три дня тебе на все!

– Три дня?! За это время еще с картинами, наверное, можно определиться, а насчет ящиков сразу скажу, мне на них и двух недель будет мало! Не разбираюсь я в старинном фарфоре…

– Ты не говори! Ты давай работай! Делай свою опись, а цены поставь – какие знаешь! Теперь последнее. Смотри сюда! – он достал из кармана удостоверение сотрудника госбезопасности. – Слово лишнее кому скажешь – поедешь на Колыму! Знаешь, как у нас в управлении говорят: был бы человек, а статью мы всегда найдем, – сказав, он весело, от души, засмеялся, потом посмотрел на меня: – Что, не смешно?

– Не смешно.

«Сын гор» смерил меня недовольным взглядом, хотел что-то резкое сказать, но, видно, передумал: я ему еще был нужен.

– Ладно. Теперь еще. Если здесь хоть что-то пропадет и я узнаю… Лучше сразу вешайся! Понял, студент?!

– Понял.

– На все тебе десять дней! Все! – он сделал небрежный жест рукой, словно барин, подгоняющий своего слугу. – Иди, работай!

Больше не обращая на меня внимания, он пробежал глазами по содержимому ящиков, потом бросил взгляд на картины, стоящие у стены, и вышел из комнаты. Спустя несколько минут я услышал, как хлопнула входная дверь. Какое-то время я стоял, разглядывая все эти произведения искусства, и думал о том, что, продав на аукционе, на всем этом можно неплохо заработать.