На такое у царя времени не хватит. Все проще: клятву от имени всех кланов Императору во время коронации приносят Патриархи, подтверждая этим свое служение Романовым и принимая на себя ответственность за весь клан.

— Ага… а наша высшая аристократия типа князей и столбовых дворян из родов с древней родословной, как скажем, Бекетовы?

— Они же все еще Тройственный Договор подписывали, так что у них с Романовыми давние и свои особые отношения. Но про их клятвы я ничего сказать не могу, поскольку сам не знаю. А те, кто из служилых дворян, как мы — Южинские, или вы — Стоцкие, те приносят обычную присягу новому императору, когда объявляют о его вступлении на престол.

— Это та, которой мы присягали Константину? А помнишь ее слова?

— Ну… не так чтобы дословно от начала до конца, но в общих чертах да.

Дальше по моей просьбе Петя попытался воспроизвести на память текст присяги. Как я и ожидал, все пункты исключительно об обязанностях подданного и ни единого слова о его правах или защите со стороны императора. А что еще ожидать от абсолютной монархии? «Царю повиноваться за совесть сам Бог повелевает» — процитировал чьи-то слова Петя. Вот-вот, так оно и есть… Да, в то же в средневековом европейском оммаже было больше обязательств сюзерена перед вассалом.

И по сути эта присяга незаконна, поскольку приносится раньше официальной коронации и лишь на том основании, что предыдущий император назвал кого-то своим наследником. А если он тайно изменил завещание и «забыл» поставить в известность своих подданных? Из-за этого ведь, собственно, и случился большой конфуз в декабре, когда российские подданные успели принести присягу Константину раньше, чем узнали о его отречении. И потом пришлось всем заново переприсягать уже Николаю. Представляю, как злорадно хихикали в Европе над русскими варварами. И редкий случай — за дело.

Вполне возможно, что даже и декабрьского восстания бы не случилось, если бы не «забывчивость» царя Александра, поскольку присягу Константину военные принесли без возражений. Конечно, мятеж в таком случае все равно произошел бы летом, согласно планам заговорщиков, но уж никак не в декабре, и не так сумбурно. Какой-то фальстарт у них получился.

— По… Костя, а ты договорился с дедом, чтобы он тебе оружие в Петрополе купил?

— Договорился. И про одежду, и про оружие.

— Шпагу или пистолет?

— Петь, ну какую шпагу, а? — вырвался у меня тяжелый вздох — Я даже не помню как ее в руках держать. Этому же и за месяц не научишься. Да, и с пистолетом я не помню, как обращаться, но этому хоть быстро научиться можно. Так что пока попросил его купить мне хороший нож и небольшой арбалет.

Ну, не объяснять же Пете, что мне нужно «тихое» оружие, а от нынешних кремневых пистолетов слишком много шума, скорострельность смешная, да и примитивные они — нормальный ударно-капсульный замок только лет через десять появится. По закону подлости или что-нибудь заклинит в самый неподходящий момент, или ствол разорвет от перегрева, если резко увеличить скорострельность, применив свой дар. К тому же я имел дело с охотничьим арбалетом, и пусть он был новейшей конструкции — из композитных материалов и с оптическим прицелом, но в принципе, мне понравилось стрелять из него. Есть в нем что-то такое… исконно мужское.

— Арбалет?!! — обалдел Южинский — да, кто им сейчас пользуется?

— С моим даром «резвака», как раз гораздо быстрее и удобнее перезаряжать арбалет болтами, а дальнобойность у него не меньше, чем у пистолета. При небольших размерах его еще и под широкой верхней одеждой можно спрятать. Вопрос в другом — найдет ли его Бекетов у оружейников…?

Наш разговор с Петром окончательно свернул на тему оружия, а вот мой вопрос о присяге Патриархов кланов так и остался без ответа. Но ответ на него получить очень хотелось. И к кому мне еще с ним обратиться? К Василисе, конечно. Но сначала пришлось вытерпеть ее шуточки по поводу моего нового имени

— Даже и не знаю, как мне теперь к тебе обращаться. Костей-то ты недавно запретил себя называть! — Вот же ехидна мелкая…

Зато я, наконец, узнал, почему про клятву Патриархов мало кто знает — на крови она. А Церковью нашей клятвы на крови осуждаются, поскольку это сродни проклятью: нарушил — и расплата неминуема. Ходят слухи, что и высшие чиновники с царем такой же клятвой связаны. Например, тот же граф Пален, организовавший заговор против Павла I, потом несколько лет умирал в страшных муках, превратившись в живой разлагающийся труп. И род небезызвестных Зубовых практически прервался — в течение пяти лет не осталось никого из братьев. Поучительный пример для высокородных заговорщиков.

— Поэтому и остерегаются они влезать в заговоры, уступив эту сомнительную честь новым дворянам — усмехнулась ведунья — присяга возмездия богов не предполагает.

— Но по логике получается… если Алексей Петрович с проклятиями справился, то и клятвы на крови разорвать для него не проблема?

— Получается так. Но этого тебе точно никто кроме самого Алексея Петровича не скажет.

— Василиса, а я вот что еще спросить хотел… — замялся я — а у жрецов Мары есть какое-то ритуальное оружие? Ну, нож там какой-нибудь специальный…

— Конечно, есть — кивнула она — жрецы во славу Мары на алтаре голову жертве отсекают серпом.

— Серпом…?!!!

— Ну, это только на алтаре, и серпом действительно удобнее это делать. А если убить где-то в другом месте, то достаточно сказать: «Во славу твою, Мара!» и отрезать потом голову врага хотя бы ножом. Но это уже обязательно.

Господи, на что я подписался?!. Ну, как я буду резать головы своим жертвам? Краем уха услышал тихий женский смешок и опять потянуло знакомым сквозняком. Смешно Маре! А мне вот нет! И как теперь быть? Не откажешься ведь — сам вызвался и сам с богиней Смерти условия обговорил, только о таких вот «мелочах» спросить не додумался!

— … Костя, помоги на стол накрыть — вырвала меня из внутренних переживаний Василиса — праздник сегодня большой.

— Какой праздник? — удивился я, начиная перебирать в голове подходящие даты.

— Радоница. Навий день. Сегодня всех умерших родственников поминают.

— Так это родительская?

— Можно и так сказать. На кладбище нам, увы, сходить не удастся, а вот тризну справим. И Володара, и всех других родственников помянем.

— Так это языческий обычай? А я