рту не было и маковой росинки. Только вода из реки, которой нас поили и от которой… ну в подробности того, что бывает от сырой воды, не хочу вдаваться.

— Жить надоело? Чудак — это волчья ягода, — поясняет дружинник.

Сглатываю выделившуюся слюну — даже так? К своему стыду я не знаю как выглядит волчья ягода, как то не приходилось раньше… ну теперь узнал. Выходит — спас меня воин?

— Спасибо…

Воин хмыкает. Вытаскивает из-за пазухи невнятную лепешку черного цвета. Бросает мне, ловлю с трудом.

— Не благодари, только все не ешь сразу, а то потом просраться не сможешь.

Боюсь спросить, что это, но не хочу оказаться неблагодарным, поэтому внушительно киваю, отмечая щедрость дружинника.

— Угусь, — отзывается дружинник. — Ешь давай, мы почти на месте. Потом со головой будешь разговаривать, а там я не ручаюсь как все сложится с твоей то раной.

С этими словами идёт дальше, догонять князя с остальными дружинниками, учесавших вперед.

Дабы не заплутать, выдвигаюсь следом, рассматривая подарок в руках. Подношу необычную лепешку отнюдь не аппетитную на вид к носу, нюхаю, лихо втягивая запах ноздрями — пахнет рыбой, соленой рыбой и еще чуть-чуть квашеной капустой. Ну, конечно, это высушенная икра! В то время она вместо хлеба ходит, и такие лепешки часто берут с собой в поход. Ешь мало, насыщаешься быстро. Нечто схожее кстати продается в пивнушках в мое время. Помню, что вкусно, под пиво то. А как сейчас зайдет — попробую.

Откусываю кусок, вернее даже надламываю и чувствую, что за малым не сломал о лепешку передние зубы, настолько она суха. Начиная по-тихоньку рассасывать. Смоченная слюной вязкая субстанция медленно расползается по рту, чувствую рыбный вкус. М-м-м, действительно чертовски сытно и вкусно.

Я съел почти половину, зная, что на голодный желудок после несварения нельзя борщить с едой, да и воин предупредил, чтобы всю не ел разом. Теперь бы утолить жажду, потому что после икры во рту горечь — жаль пива нет. Но терплю — пить нечего, в лесу ни родничков, ни ручьев.

За трапезой не замечаю, как мы оказываемся на месте. Впереди на опушке поселение дреговичей. Встречает нас голова и, судя по его запилу, он явно удивлен. Брови на лбу, глаза таращит. Вид у него крайне ушлый, то и дело зыркает на добычу за моей спиной.

— Не понял, — в отличие от князя и дружинников говорит без акцента, на это отдельно обращаю внимание.

— А чего не понять, воротились, — говорит князь, пожимая плечами.

— Хех, быстро вы. И как сходили? — удивленно расспрашивает голова.

— Как видишь, — князь кивает мне, давая знак вывалить «лут».

Вываливаю на землю свою добычу, снятую с полян: панцири, мечи. Нехилая такая кучка и все у ног головы.

— Ели утянули, — комментирует князь.

— Любо, — оценивает голова, кажется, что одним глазком, но нет, ничего не уходит от его взгляда. — Хороший торг будет… однако быстро вы управились. Случилось что?

— Ну так вражина совсем обнаглела в земли наши уже без спросу лезут, — охотно поясняет князь, что случилось.

— Кто такие будут? — голова приподнимает бровь, настораживаясь.

— Да видать поляне, а там поди разбери, кто на самом деле.

— Хм…

Голова качает головой, тяжело вздыхая. Реакцию понимаю — не самый сок с полянами связываться, они под хазарами ходят, а голове, похоже, это известно лучше моего. Однако причитать он не причитает, больно жирный куш, чтобы сейчас о другом думать.

— А это кто будет? — голова смотрит на меня. — На хрена вы его сюда приволокли раненого? Я же говорил не брать пленников и рабов, не нужны они нам. Сколько повторять, что мы такими делами не промышляем?

— Так это вольный человек, пленником он как раз у полян ходил, — поясняет князь. — Вот решили помочь, а он нам помог в ответ.

— А коли вольный, чего привели сюда, пусть ступает и спасибо скажет, что из лап хазарских высвободили. Али ты его к себе в дружинники заприметил? Так у тебя без того ртов полно, не прокормишь, чтобы этого еще отхаживать, — щурится, вижу, что не доволен моим присутствием.

Я перевожу взгляд то со головы, то на князя, жду чем закончится разговор, не вмешиваюсь. Как бы так сказать — я свою часть сделки выполнил, добычу в селение приволок, поэтому жду, когда князь выполнит обещанное. Конечно, формально он меня перед головой уже представил, но я не спешу голову высовывать и языком молоть, неправильно это — слово мне никто не давал.

— Нет, не к с себе, дружинников у меня заправду достаточно, да и хлипкий он, — ухмыляется князь.

Чего блин? Хлипкого в зеркале увидишь, если они у вас вообще есть! А я мало того, что полянина с одного удара вырубил, так еще и до села по лесу дошел полуживой. Но прикусываю язык — с дружиной быть, так явно не против толстяков биться. Против воинов настоящих у меня действительно не много шансов, тут князь прав.

— Так, а чего тогда он хочет? — уточняет голова.

— Пусть сам за себя скажет, язык есть, — князь зыркает на меня, мол, как просил — привести к голове привёл, а дальше не моего ума дело. Справляйся.

Ну ладно, раз голова волен слушать — справлюсь, слово то мне теперь дали. Внушительно кашляю, набираю полную грудь воздуха и поведываю голове то, что накануне рассказывал князю о Ладоге, о Новгороде и о пришлых данахх.

Голова выслушивает, смотрит исподлобья на князя. Вижу как выступает румянец на его щеках — беспокоиться.

— А чего это так? — вопрос явно к той части, где я про Рюрика Ютландского рассказал. Ох уж этот Рюрик, полагаю, что никому из местных вести об этом забугорном товарищи не приносят удовольствия.

Князь внушительно пожимает плечами. На роже написано — хрен его знает «чего».

— Олаф, нам есть чего боятся? — не удовлетворившись ответом, голова спрашивает в упор.

— Нет, — после некоторого колебания отвечает князь. — Боятся нечего, не вижу я причин.

— Почему? — не отступает голова. — Ты подробнее можешь сказать?

— Скажу подробнее, даны тут не задержатся попросту. Ну пограбят чутка, да разойдутся, угомонятся. Не с руки им тут оседать, как по мне.

— Как по тебе… — голова вздыхает, как мне кажется немного разочарованно.

Я, слушая их диалог, вдруг отчетливо понимаю, что князь, этот здоровяк Олаф