Босиком, с распущенными волосами и в шортах Трейси выглядела значительно моложе. Она холодно поздоровалась с Кимберли, тогда как Перрини досталась широкая улыбка. И Кимберли поняла, что, если бы он пришел один, она бы поприветствовала его еще более тепло.

К ее удивлению, Перрини сделал шаг вперед, взял у Трейси ребенка и поднял на руках высоко вверх. Широкая улыбка Перрини, его взгляд поверх белокурой головки девочки ранили ее прямо в сердце. У нее заныло в животе.

В этот момент из дома выбежал мальчик лет шести-семи с мячом в руке. Трейси сразу нахмурилась.

— Кэм, сегодня никакого крикета. Рик привел… подругу.

— Ким не будет возражать, — откликнулся Перрини, и не успела она сообразить, как у нее на руках оказалась малышка.

Она не возражала ни против крикета, ни против ребенка на руках, но все произошло слишком быстро, и это, видимо, отразилось у нее на лице. Извинившись, Трейси быстро забрала у нее ребенка.

— Я нисколько не возражаю, — быстро сказала Кимберли, но было уже поздно. С натянутой улыбкой Трейси пошла в дом готовить напитки, а Кимберли осталась растерянно стоять на месте. Она поежилась и огляделась.

Рик стоял рядом с мальчиком и подкидывал вверх мяч, однако его взгляд был прикован к ней. Казалось, он прочитал все эмоции на ее лице. На мгновение ей показалось, что он сейчас что-то скажет, но Кэм дернул его за рубашку, привлекая внимание. Они продолжили игру. Этот образ мужчины и маленького мальчика надолго врезался в память. Кимберли.

— Ты сегодня была очень молчаливая, — заметил он, когда они уже возвращались. — Мне следовало заранее предупредить тебя, что у нее есть дети?

— Я так предсказуема?

— Обычно нет.

Кимберли потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

— Я буду скучать по Блейку. Просто я только сегодня поняла, насколько сильно.

— А я гадал, правильно ли поступил, когда дал тебе Иви на руки.

— Трейси точно так не считает. — Когда он удивленно посмотрел на нее, она покачала головой. — Я ведь ей не очень понравилась, да?

— Ей не понравилось, что ты разбила мое сердце, — легко ответил Рик.

Он шутит, говорила она себе, но все-таки не могла успокоить бешено бьющееся сердце. Бери с него пример, шути в ответ.

— Я так понимаю, вы друзья?

— Ни много, ни мало двадцать лет. Мы начинали на шахте вместе. Я знаю ее детей с рождения.

Еще один аспект его жизни, о котором она не догадывалась.

— Мне бы очень помогло, если бы я знала эту историю заранее.

— Помогло в чем?

— Не знаю даже. Может, если бы я знала, что вы старинные друзья, я бы не удивилась, что она так тепло встречала тебя. Весь вечер я гадала, какие отношения вас связывают.

— Неужели ты подумала, что я отец ее детей? — ошеломленно спросил Рик.

— Нет. Это мне даже в голову не приходило. Я имела в виду твои отношения с Трейси. Я предположила, что вы любовники.

— И приревновала?

— Да, — помедлив, призналась Кимберли. — Если она знает тебя лучше, чем я, то я ревную.

— Ты знаешь меня.

— Не так хорошо, как хотелось бы, — возразила Кимберли. — Сколько раз я спрашивала тебя о твоем прошлом, но ты отделывался лишь парой слов? Что я знаю о тебе? Ты родился в Италии и перебрался с матерью в Австралию еще в младенчестве. Вырос в Западной Австралии. После смерти матери пошел работать, чтобы оплатить учебу в университете. Начинал ты как раз на шахте «Джандера». После окончания университета попал к Блэкстоунам.

— Да, такова вкратце моя биография, — сказал он, пристально глядя на нее. — Но если ты хочешь узнать меня настоящего, ты должна переехать ко мне в Бонди. Пожить со мной. Поработать бок о бок. Все очень просто.

— Нет. Это просто для тебя. Ответь мне на один вопрос, — быстро продолжила она, видя, что он хочет возразить, — почему твоя мама переехала в Австралию? Почему жила здесь одна? Она ведь была матерью-одиночкой.

— И это один вопрос?

В его голосе сквозила ирония, но ее сейчас было не так легко сбить с толку.

— Один вопрос в нескольких частях, — пояснила Кимберли. — Почему Австралия?

— Мой отец был австралийцем. Мама приехала сюда, чтобы найти его.

— Ей это удалось?

— Видимо, да. — Он пожал плечами. — Я был тогда слишком мал. У нее не получилось выйти за него замуж, но она решила остаться. Ей незачем было возвращаться в Италию.

— У нее не было семьи?

Он сжал губы в тонкую линию.

— Перрини не одобрили ее беременность и решение родить. Они бы не приняли ее назад.

Перрини. Этого она не знала о них. Семья, которая не приняла его.

— Ты когда-нибудь встречался с кем-то из них? — настойчиво спросила она.

— Нет. И никогда не испытывал желания.

Кимберли заерзала на стуле.

— Тебе не интересно, кто твои дедушка с бабушкой по материнской линии? И есть ли у тебя дяди, тети, братья, сестры?

— Я позвонил им однажды. Когда мама умирала. Ее отец не хотел знаться ни с ней, ни со мной. Какая же это семья?

— Твой дед, — вымолвила она, — он еще жив?

— Я не знаю. Единственное, чему они научили меня, — это ценить тех людей, для которых семья важна.

— Имеешь в виду Блэкстоунов?

— Таких, как Соня. Или Трейси с детьми. — Его взгляд оставался холодным, но она могла различить огонек среди льда. — И, знаешь, я никогда не стремился стать Блэкстоуном. Если бы мне нужна была семья, глава которой унижает и не ценит остальных членов, мой дом был бы в Турине.

Прошлую ночь Кимберли провела в особняке Блэкстоунов, процитировав его же слова о том, что личные и деловые отношения должны разграничиваться. Рик разозлился не на шутку.

Этим вечером он проводил ее до дверей комнаты. После жаркого поцелуя, которым Перрини одарил ее, она потянула его за руку внутрь.

— Нет. — Он покачал головой. — Не сегодня. Мне не нужна жалость.

Так даже лучше, уговаривала себя Кимберли, когда его гулкие шаги смолкли в глубине коридора. Если бы он остался и занялся с ней любовью, эмоции подвели бы ее и слова любви неминуемо сорвались бы с языка.

Она отправилась в душ, прокручивая в голове его рассказ о семье. Ему было всего пятнадцать, когда его мать, единственный близкий человек, умирала от рака. Неудивительно, что он никогда не говорил о своей семье. И неудивительно, что он так обиделся, когда она обвинила его в безудержном желании стать членом семьи Блэкстоун. Понятным стало и то, почему он с такой теплотой общается с Соней и Трейси. Они олицетворяют для него сильных женщин, которые в одиночку заботятся о своей семье. Как его мать.