не медными в перерасчёте, - озвучил я цену. Прошлой ночью я его сделал немного беднее, и он сейчас явно хотел возместить потери.

– Какой-то у нас не серьёзный разговор, получается, - сказал Торсен. Это был небольшой прогресс в договоре, ведь он не сказал нет, и не выгнал меня. – Хорошо, три монеты серебром. Это серьёзная цена за человека, которому жить останется не более чем полгода.

– Почему полгода?

– Она больше не протянет. Я, знаете ли, проверяю действие новых лекарств не на себе, поэтому иногда выкупаю всякого рода убийц, чтобы на них проверять. Мой знакомый, лекарь Наврус, которого, к сожалению, убили в прошлом году и я об этом узнал только вчера, тоже так поступал. Разумеется, и он и я не выкупаем преступников там, где живём, иначе их родственники и друзья могут устроить весёлую жизнь.

Торсен слушал меня внимательно, при этом о чём-то думая. Его лицо сейчас не выражало никаких эмоций, поэтому, чем могли закончиться его думы, можно было только предполагать. Он мог меня выгнать, арестовать или приказать стражникам прибить по тихому.

– Четыре, - сказал судья после минуты молчания.

– Что четыре?

– Четыре монеты серебром.

– Это очень много за человека, который недолго проживёт, к тому же я даже её не видел, может она уже не сможет прожить и пары дней. Как-то не хочется платить за ещё живой труп.

– Хочешь на неё посмотреть?

– Разумеется, и если она окажется в нормальном состоянии после стараний ваших стражников, я заплачу вам четыре монеты.

– Стражники её почти не трогали, но так и быть я покажу её тебе. Почему именно она тебе нужна, у нас помимо неё много кто в подземелье сидит. Некоторые сидят так давно, что даже я о них забыл.

– Некоторые лекарства предназначены именно для женщин, поэтому она мне и нужна. Чем моложе тело, тем оно дольше протянет, - я врал как никогда и, судя по тому, как на это реагировал судья, у меня это получалось просто великолепно. Короче говоря, он поверил во всё, что я ему наплёл.

Судья позвонил в колокольчик и через некоторое время в кабинет вошёл его слуга.

– Покажи ему отравительницу, что сегодня утром арестовали, пусть на неё посмотрит, только не долго.

Я шёл за слугой судьи и думал о том, что это может быть ловушкой, сам иду в тюрьму, откуда уже не будет выхода. Оружие у меня отобрали сразу, как только я вошёл в здание ратуши и сейчас, кроме кулаков и удачи у меня при себе больше ничего не было. Сама тюрьма находилась в этом же здании, точнее в его подвалах и через несколько минут я был уже там. Тюремных камер тут было около десятка и во всех кто-то сидел или лежал. Девушка, которую я собирался выкупить, находилась в самой дальней от входа камере и была прикована к стене цепями.

– Вот она, можно сказать, цела и невидима, - сказал слуга Торсена, посветив на девушку фонарём.

– Кости, точно все целые?

– Все до одной, кровь на лице, это из носа, стражники слегка перестарались.

Убедившись, что девушка в относительно нормальном состоянии, я вскоре вернулся к судье для заключения сделки.

– Убедился?

– Да, она для моего дела подойдёт. Теперь обговорим, как её вывести из города незаметно, не хочу, чтобы хоть кто-то узнал, кто она и кто её увозит.

– Что можешь предложить сам?

– Как и договаривались четыре монеты, но только после того, как ваши люди приведут её к южным воротам в полночь. Я, знаете ли, не люблю платить за товар, которого у меня нет в руках.

– Ты наглец Ник, чтобы ставить мне условие.

– Это не вам лично условие господин судья, это условие нашей сделки. Товар в обмен на деньги сразу после получения товара. Тем более вы ничего не теряете, я же не за воротами буду ждать, а возле них со стороны города.

– А что мне может помешать и девушку оставить и у тебя деньги забрать?

– Ничего не помешает, но ведь вы так не поступите, иначе, кто вам потом ещё четыре монеты принесёт. Ваша репутация может пострадать.

– Ты мне ещё и угрожать вздумал?

– Даже в мыслях не было господин Торсен. Вы сами подумайте, если люди узнают, как вы со мной поступили, они после этого станут вас больше уважать? А предлагать другие выгодные вам сделки? Давайте не будем всё усложнять, вы в полночь привезёте девушку к южным воротам, где мы и произведём обмен. После этого вы её уже больше никогда не увидите, а со мной возможно ещё встретитесь. Я ведь умирать пока не собираюсь, в моих снадобьях есть спрос, и они приносят мне не плохой доход.

Судья, он же градоначальник, смотрел на меня с некоторым раздражением, видимо, так открыто с ним давно никто не разговаривал. Желание заполучить четыре серебряных монеты, чтобы одним махом перекрыть потерю денег, было велико и он в итоге, согласился с моим предложением.

– Ладно, будь, по-твоему, в полночь её приведут к южным воротам. Деньги отдашь тому, кто будет сопровождать. Сейчас будем считать, что нашего разговора не было.

– Само собой, я вообще с вами не знаком и даже никогда вас не видел. Да, кстати, не пейте тот отвар что у вас в кружке, он не помогает от болей в желудке, наоборот, от него потом только хуже будет. Это я вам как лекарь говорю, - заявил я, даже представления не имея, что было в той кружке что стояла на подоконнике. Если судить по запаху, там точно был какой-то травяной отвар, но я бы его не рискнул выпить. За то время что мы прожили у Калигана, он много мне о всяких травах рассказал и даже лечил иногда ими. Я до сих пор по запаху мог определить от чего та или иная травка помогает. То что у судьи были проблемы с желудком, тут не надо было быть лекарем, он постоянно прикладывал руку к животу, слегка его разминая.

– А что мне тогда пить?

– Пейте что-нибудь кислое, должно помочь, - посоветовал я и