«Гогландская станция беспроволочного телеграфа служит целям, серьезность которых требует соответствующего отношения всех причастных к делу, — писал З. П. Рожественский в одном из своих приказов. — До сведения моего дошло, что телеграфисты уходят со станции ранее определенного срока… Строжайше запрещаю переговоры телеграфистов, не относящиеся до службы… Лейтенанту Яковлеву иметь неотступное наблюдение за исполнением сих требований, но в то же время заботиться всемерно, чтобы телеграфисты по возможности не терпели лишений. О нуждах их докладывать мне непосредственно».

Уезжая в конце февраля на две недели в Кронштадт, Зиновий Петрович составил для командира «Апраксина» самый подробный приказ, который можно назвать приказом на все случаи жизни. В нем было определено и количество угля в каждой яме, и порядок его расхода, и даже минимальное расстояние от борта броненосца, на котором разрешалось сваливать мусор.

Обратив внимание на то, что водолазы чрезмерно переутомляются при ежедневной работе, Рожественский, не считаясь с нехваткой времени, приказал производить водолазные спуски через сутки. Инструктируя своих подчиненных перед установкой мертвого якоря, он писал: «…должно торопиться исполнением работы, лишь бы торопливость не была в ущерб точности: если время не позволит произвести всей работы до первого движения льдов, то нас можно будет упрекнуть только в нераспорядительности.

Если же цепь будет порвана, потому что погружение ее было недостаточно проконтролировано, то нас справедливо обвинят в недобросовестности».

Ежедневные приказы Рожественского обращают на себя внимание хлесткостью и выразительностью. В них ясно видна нетерпимость Зиновия Петровича к малейшим проявлениям недисциплинированности и неисполнительности. «17 марта 1900 г. Сегодня с 5 3/4 утра я не нашел офицера при партии, работавшей у каната на льду… Тот же… офицер должен был присутствовать в 4 1/4 утра при завтраке нижних чинов… но не присутствовал. Ограничиваюсь на этот раз напоминанием о неисполнении моих приказаний, предлагаю командиру броненосца принять меры к тому, чтобы впредь это не повторялось».

«17 марта 1900 г. Сегодня в ночь тронулся лед близ места, где производятся работы… В 6 часов утра дежурный офицер, вызванный мною к месту работ, сказал мне, что ему уже кто‑то докладывал о ледоходе, и больше — ничего. Прошу командира броненосца… строжайше установить, чтобы за движением льда наблюдал не случайный «кто‑то», а непременный вахтенный… По моему приказанию должна была быть отправлена шлюпка–ледянка к людям, работавшим у канатов. Потребовалось полчаса, чтобы откопать ее из‑под снега и… выбрать снег и лед, наполнявший самую шлюпку. Кто‑нибудь должен смотреть за тем, чтобы шлюпку хранили по крайней мере вверх килем».

«29 марта 1900 г. Сегодня обед команды состоял из вонючих сальных помоев. Это значит, что дежурный офицер не присмотрел за приведением в надлежащую чистоту котла и за тем, чтобы самая провизия была тщательно отмыта от продуктов разложения и грязи, ее покрывающей. Прошу командира броненосца учредить надзор за исполнением этим офицером служебных обязанностей».

Надо сказать, что первоначально Рожественский усомнился в самостоятельности своих ближайших помощников по технической части — в инженерах Белянкине, Голадмиеве и Политовском. Однако вскоре он переменил свое мнение, а в 1904 г. даже избрал Политовского флагманским корабельным инженером своего штаба. Несомненной заслугой Зиновия Петровича явилось также то, что он привлек к участию в спасении броненосца «Бюро для исследования почвы», принадлежавшее горному инженеру Воиславу. Бюро прислало на «Апраксин» техников с двумя станками, оснащенными алмазными бурами для высверливания шурфов в гранитных камнях. Взрыв динамита в шурфах оказывался безвредным для корабля. По окончании работ Воислав даже отказался от вознаграждения. Морское министерство, выразив ему признательность за бескорыстие, выплатило 1197 руб. в виде компенсации за поломки оборудования и содержание техников.

Для спасения «Апраксина» в итоге было предпринято единственно возможное решение: удалив камни, на которых сидел корабль, заделать пробоины и с помощью «Ермака» стащить броненосец на чистую воду. Работа эта требовала как устойчивый связи с Кронштадтом и Петербургом, так и регулярной доставки на остров продовольствия и предметов материально-технического обеспечения. Неоценимую помощь «Апраксину» оказал ледокол «Ермак». Неоднократно пробиваясь сквозь сплошной торосистый лед, он доставлял на остров все необходимое для продолжения работ и поддержания жизнедеятельности экипажа броненосца. В мастерской ледокола изготавливали буры и сверла, предназначеш1ые для уничтожения камня.

Ледокол подчинялся Министерству финансов, и каждый его выход к Готланду доставался Рожественскому с немалым трудом.

Помимо этого приходилось чуть ли не ежедневно разбираться в различных недоразумениях со спасательным обществом, с ГУКиС и другими инстанциями, не говоря уже о командире корабля В. В. Линдестреме, который сознавал свою невольную вину в происшедшей катастрофе и, в известной степени, страдал от морального гнета З. П. Рожественского с его энергией и многочисленными приказами.

К началу апреля 1900 г. в условиях сравнительно суровой зимы удалось расправиться с камнями, временно заделать часть пробоин и разгрузить броненосец примерно па 500 т. 8 апреля «Ермак» предпринял неудачную попытку оттащить корабль на 2 сажени — на длину созданной в сплошном льду майны. Через три дня попытку повторили, затопив кормовые отделения «Апраксина» и помогая «Ермаку» паровыми и береговыми ручными шпилями. Броненосец наконец тронулся с места и к вечеру, с введенными в действие собственными машинами, отошел на 12 м. назад от каменной гряды.

13 апреля по проложенному «Ермаком» каналу он перешел в гавань у Гогланда, а 22 апреля благополучно ошвартовался в Аспе у Котки. В корпусе броненосца оставалось до 300 т. воды, которую непрерывно откачивали турбинами. При наличии всего 120 т. угля и отсутствии артиллерии (кроме башенных пушек), боезапаса, провизии и большей части предметов снабжения осадка носом и кормой составляла по 5,9 м.

6 мая «Генерал–адмирал Апраксин» в сопровождении крейсера «Азия» и двух спасательных пароходов Ревельского общества прибыл в Кронштадт, где вскоре был поставлен на ремонт в Константиновском доке, и 15 мая окончил затянувшуюся кампанию. П. П. Тыртов поздравил В. В. Линдестрема с окончанием многотрудной эпопеи и благодарил всех участников работ, особенно З. П. Рожественского.

Ремонт повреждений броненосца средствами Кронштадтского порта, завершенный в 1901 г., обошелся казне более чем в 175 тыс. руб., не считая стоимости спасательных работ.

Авария «Апраксина» показала слабость спасательных средств Морского ведомства, вынужденного прибегать к импровизации и привлечению иных государственных и частных организаций. Оценивая их вклад в спасение корабля, З. П. Рожественский указывал, что без «Ермака» броненосец был бы в бедственном состоянии, а без помощи Ревельского спасательного общества затонул бы еще в ноябре 1899 г. В сложных зимних условиях многое, как всегда, решили самоотверженность в работе и предприимчивость, свойственные россиянам в экстремальных ситуациях.