Мотоциклетные перчатки, багажники для шлема, автомобильные коврики, оплетки на руль, красные предупредительные треугольники, мутации гена NPMi, ассоциированные с геном FLT3, горшки для садовых растений, глиняные подоконные горшки, зеленые пластмассовые подставки под горшок, остромиелоидные резиновые трубки типа 1.3, клапаны для регулирования подачи воды, гипервыражающей свой ген вследствие мутации, лейки, антипаразитарные брызгалки — вещи безоружны, когда они одни, — вельветовые брюки, джинсы, спортивные костюмы, гепатоспленомегалии, тромбоцитопении, юбки, новогодние платьица, отделанные бахромой в стиле чарльстон — сама по себе каждая вещь уязвима, — пижамы, халаты, настольные рамки для фотографий, стеклянные шары со снежинками — пока они вместе, они непобедимы, — это подвешены мертвые гуси, это подвешены мертвые утки, это, такие тощие и посиневшие, цесарки, это подвешены мертвые индюки, это подвешены мертвые петушки — и не скажешь, что когда-то они были живыми, — говяжий фарш — это вещи, — свиной фарш — это тоже предметы, — куриный фарш, половники, сита, пружинные порционные ложки для формирования шариков мороженого, неопластические пролиферации кроветворных стволовых клеток, терки, хлебные ножи, мясные ножи — я их не боюсь, — ножи для чистки картофеля, перечные мельницы, штопоры, давилки для чеснока, мясорубки, секаторы, молотки для отбивания мяса — я вас больше не боюсь…

В конце первой линии прилавков было пустое место. На небольшой асфальтовой площадке на коленях стоял человек. Он замер и, казалось, окоченел. Взгляд его был направлен вниз, в руке зажат пластмассовый стаканчик. Старушка опустила в него монету. Леонардо на это не отреагировал.

Рождественские украшения, золоченые ангелы, терракотовые ангелы, антигенные ангелы, деревца, ели, омела в полиэтиленовых пакетах с блестящими лентами, беззубые бабы - яги — можете смеяться, — бесноватые глаза — ваши лица — это предметы, — застежки-молнии, зипперы, брючная тесьма, шнурки, делеции, транслокации, цитогенетические альтерации, пуговицы, кружева, подвязки для штор, чехлы для стульев — я тоже так сделаю, — электронные часы, настенные часы, будильники — я должен упрятать сына в этой куче, мы затаимся среди электрозажигалок, среди энергосберегающих лампочек, — катушки на удилище, моя любовь, его болезнь, электрические фонарики, бинокли, зонтики — его не найдут, — резиновые чехлы для телепульта — он не пострадает, — шерстяные наушники, пинетки для малюток — какие же вы злые, что подоспели именно сейчас, — вы, слюнявчики, вы, береточки, вы, так и не надетые детские ботиночки, вы, погремушки для колыбели — но я могу дать вам отпор, могу дать отпор и вам, — игра "Кто вперед?", двусторонняя мозаика, морские бои, тираннозавры, мегакариобласты, принцессы, протоонкогены, паровозики, игрушечные сотовые, игрушечные пулеметы, — я знаю, как быть, — космические пистолеты, розовые плюшевые кролики, нейтропеническая лихорадка, поющие и ползающие собачки на батарейках, самоиграющие мини-электрогитары, куклы-хохотуньи, тронешь их — зальются смехом, у них внутри батарейка, они уже не остановятся, точно хохотун напал, тряси их не тряси, хоть о прилавок шмякни, хоть расколоти, хоть голову им оторви.

Я почувствовал, что меня схватили за руку:

— А платить кто будет?

Наступила тишина.

Продавец игрушек держал меня за локоть. Крепко, но на максимально допустимом расстоянии. Он выставил руку вперед, опасаясь, что я ударю и его. В другой руке он держал голову куклы, протянув ее мне.

Я осознал, что тело куклы у меня.

Кукла была разбита. Шея свернута. Головы не было. А из груди продолжал вырываться механический смех.

Рыночный продавец испуганно смотрел на меня.

— Хотите, можете так забирать, только сначала заплатите.

Я сложил в сумку сменное белье для тебя и Сильваны, одежду, туалетные принадлежности. Уже вышел из дома, когда пошел сильный дождь. Зонта у меня не было. В больнице я заметил, что оставляю мокрые серые следы. Но я был не единственный, другие посетители тоже оставляли следы. Темные отпечатки виднелись в вестибюле, в лифте, в коридорах. Они привносили в обитель больных наше грязное здоровье.

На стенах отделения висят большие плакаты с детскими стишками, разноцветные поздравления с праздниками, увеличенная мордочка кошечки Хелло Китти. Объявления и указания пациентам сопровождаются фигурками животных. Сюрреалистический рисунок кролика иллюстрирует слово "Амбулатория". Во всем чувствуется искреннее желание сделать это место приветливее, хотя все эти украшения выглядят как-то неуместно и убого. На меня-то они произвели отличное впечатление. Но я предпочитаю, чтобы здесь сосредоточились на главном. Мне по барабану, что Марио умрет в образцовом отделении, которое блестяще декорировали кучками шаловливых кроликов и буквами "О", повсеместно замененными на улыбчивые рожицы.

Я попросил о встрече с твоим лечащим врачом. Ее зовут Джанна Миссалья. Сестры за стеклянной стойкой регистратуры сказали, что она на обходе. Тогда я остановил ее на ходу в начале коридора. Я подумал, что никогда бы не осмелился вот так схватить заведующего отделением мужчину. Мне стало стыдно, я извинился, извинился искренне, дважды. Она тронула меня за плечо и широко улыбнулась. Это еще не пожилая женщина. Она ничего не делает, чтобы скрыть седину. У нее доброе лицо. Она сказала, что выходом могла бы стать пересадка костного мозга.

— Лучше всего от брата или сестры, — сказала она. — У Марио есть братик или сестренка?

Я сказал, что нет, и почувствовал за собой вину. Мне и в голову не приходило, что в тяжелых случаях тела близких родственников могут превратиться в источник помощи. Я ощутил себя никудышным человеком. Такому и невдомек, что для полноценной семьи нужен не один ребенок, а три или четыре, чтобы при необходимости они оказывали друг другу поддержку. Мне было приятно услышать, как доктор назвала тебя по имени, она сказала "Марио", она помнила о тебе.

Больница представляет собой эдакий зиккурат, стеклянную ярусную башню, возведенную за окраиной, примерно в часе езды от нашего острова. Раньше больница была в самом центре. Новую больницу открыли в прошлом году. Я ни разу тут не был. Я не мог отделаться от мысли, что весь этот год регулярно ходил в кино, чтобы не пропустить новый фильм, совершал прогулки и путешествия, даже был на открытии какой-то дурацкой выставки современного искусства, и ни разу не ступил сюда, не пожертвовал и получасом своего времени ради святилища здоровья (мне остается только заклинать о помощи. Я ничего не могу для тебя сделать. Ничего. Я чувствую себя абсолютно лишним, я бесполезен).

Я бросился на поиски старых школьных друзей, с которыми не виделся много лет. Силился вспомнить, кто из них после лицея поступил на медицинский. Поспрашивал номера телефонов, некоторые нашел в интернете, даже в фейсбуке. Все, с кем я сумел переговорить, заверили меня, что центр детской онкогематологии при нашей больнице — один из лучших не только в Италии, но и в Европе. Сюда приезжают лечиться из Швеции. Кто-то мне сказал, что Джанна Миссалья, лечащий врач Марио, — лучший специалист, как в профессиональном, так и в человеческом плане. Она накопила большой опыт работы по болезням крови. Она творит чудеса с лейкемией.