Дети ринулись в ненадежное укрытие под терновник и, дрожа, съежились там.

— Откуда эта шкатулка все знала? — недоумевала Айна.

— Великанское колдовство, — отозвался Сири, у которого стучали зубы. — Я подумал, не наслать ли на нее Помысел и пусть кричит этому Сопляку всякие обидные слова. Но не решился.

— Вот и хорошо, — отозвалась Айна. — А то знаю я тебя — от твоего Помысла эта шкатулка отрастила бы ножки и забегала.

Сири собрался было объявить, что теперь умеет управлять Помыслами, но передумал. Это ведь тайна Гейра. Гейр уныло слушал, как свистят в траве градины, и не понимал, почему он кажется гордым. Гордиться было нечем. Попытавшись подумать о чем-нибудь другом, он наткнулся на тревогу, которая уже некоторое время его мучила.

— А что она имела в виду, когда говорила, будто через год Низины затопят?

— По-моему, просто кричала всякие гадости, чтобы напугать Сопляка, — с сомнением в голосе ответила Айна.

— Вряд ли это правда, — подтвердил Сири.

А вот Гейр был уверен, что это правда. Он понял это по тону великанши и еще по тому, что великан не стал ей возражать. А гулкий топот Колоды почему-то казался лишним подтверждением ее правоты. Об этом Гейр и размышлял, пока кругом бушевала гроза. Как можно затопить Низины, ведь они такие большие? И кому это нужно? Ответ напрашивался сам собой — доригам. Они уже начали — затопили Отхолмье. А тогда… И тут перед глазами Гейра пронеслось страшное видение — все жители Низин тонут или остаются без крова. Не может быть! Неужели удача настолько от них отвернулась? Надо спросить Адару. А если действительно грядет такое бедствие, то великаны тоже утонут. Тогда выходит, что великаны такие же враги доригам, как и соплеменники Гейра.

Айна тоже задумалась, но мысли увели ее совершенно в другую сторону.

— Если это правда, то тогда понятно, почему отхолмцы уйдут так далеко! Ой, Гейр, ты мне задал неправильный вопрос! Так я и знала, что этим кончится! Дориги с великанами объединились против нас!

— По-моему, нет, — отозвался Гейр, пригибаясь: колючий дождь застучал по кустам с новой силой.

— А по-моему, да, — возразила Айна. — Именно поэтому дориги и сказали, что не будут нападать на Гарлесье. Они оставили нас великанам. Ну давай, спрашивай.

— Что спрашивать? — удивился Гейр.

— Вот дурак, — фыркнула Айна. — Сири, спрашивай.

— Нападут ли великаны на Гарлесье? — быстро и встревоженно спросил Сири.

Айна уставилась на мотающуюся под ветром траву.

— Нет, — тверже твердого ответила она и рассмеялась от облегчения. — Тогда нам надо бояться только доригов. Пошли домой. Гроза кончаться не собирается, а мы уже так вымокли, что мокрее не станем, даже если нас поймают дориги. — Она поднялась, нагнувшись против ветра. Волосы у нее отбросило в сторону. — Пошли. — Слова унесло за болота, и братья едва ее услышали.

Сири и Гейр поднялись и потащились за ней. Гейр вздохнул, потому что вопрос Сири и ответ Айны ничего не прояснили. Однако ему не приходило в голову, что же именно надо было спросить у Айны. Ничего ему в голову не приходило. Там плавало размытое облако тревоги, плавало и слегка мерцало, будто великанский дом и топот великанши. Гейр поглядел на Низины и увидел шипящие серые дали, в которых то и дело проглядывали белые порывы ветра. В мыслях у него творилось то же самое. Он снова вздохнул.

Чем ближе они подходили к Гарлесью, тем чаще Гейр вздыхал. Сири и Айна принялись ободряюще ему улыбаться.

— Не беспокойся, — сказала Айна. — К вечеру все уляжется. Отец не будет долго сердиться.

Гейр был поглощен своими размытыми тревогами и к тому же половину прослушал из-за ветра.

— Что?

— Отец сам только и мечтал отметелить Ондо! — завопил в ответ Сири. — Она об этом!

— По глазам было видно! — прокричала Айна.

Гейр решил, что, наверное, ему стоило бы ужасно бояться возвращения в Гарлесье. Однако он совсем не боялся, по крайней мере, не так уж сильно. Но тогда было непонятно, почему на душе у него так скверно.

Когда дети, исхлестанные ветром и промокшие до нитки, добрались до Гарлесья и произнесли слова у пасечных ворот, день уже клонился к вечеру. Ворота открылись, впустив братьев и сестру в теплый и полный запахов переполненный курган, и тут почти все лица разом повернулись к ним. Настала неестественная тишина.

Это было страшно. Гейр почувствовал, как мрак и ужас заливают курган, бурля над настенными покрывалами, затемняя лица, заглушая теплые запахи. Это было похоже на тревогу, которая мучила его с самого прихода отхолмцев, только гораздо, несравнимо сильнее. От этого чувства у Гейра пересохло во рту и подкосились колени. А потом все вернулись к своим занятиям. Начались разговоры, восклицания, смех и кислые замечания отхолмцев.

К подножию лестницы подбежала Адара.

— Где вы пропадали?

Ее нагнала Мири и начала с пыхтением подниматься по ступеням.

— Попали в грозу! Да они же насквозь мокрые!

Они с Адарой ужасно волновались, это-то понятно. Но когда Мири взобралась наконец наверх, Гейр увидел, как она перепугана — настолько, что даже ругаться толком не может.

— Вы там снаружи ничего не трогали? Ни с какими Силами не баловались? — спросила она, переводя дыхание.

— Нет, ничего, — полуправдой ответили дети, не понимая, с чего это она спрашивает. Ощущение мрака немного прошло, но все равно от этого ответа Гейру стало скверно, — наверное, просто потому, что теперь внизу лестницы, сурово скрестив руки на груди, стоял Гест.

— Переоденься в сухое, Гейр, и приходи ко мне, — отчеканил Гест.

Пока Мири суетливо переодевала их в сухое, Гейр пытался пробудить в себе храбрость. Это было непросто. Ондо лежал в постели под грудой одеял, ворочаясь и стеная и не давая Гейру забыть о содеянном. Когда Мири впихнула Гейра в комнату, где с угрюмым видом ожидал его Гест, Гейр обнаружил, что храбрости у него не осталось ни на грош.

Гест снял ремень и вертел его в руке. Гейр не мог отвести от ремня глаз.

— Что скажешь в свое оправдание? — спросил Гест.

Гейр понуро подумал, что меньше всего на свете хочет передавать Гесту слова Ондо. Он посмотрел на высокую крепкую фигуру отца, горько сожалея, что не может больше считать его героем.

— Ничего, — ответил он. — Он залез на мой подоконник.

— Я видел, — сказал Гест. — Но ты дал слово не драться с ним.

Гейр кивнул. Вот и Гест, подумал он, тоже дал слово не драться с доригами.

— Я забыл.

— Правда? — удивился Гест. От смеха его губы раскололи золотую бороду надвое.

Увидев это, Гейр вздрогнул.