Обладая перспективой, мужчины понимают, что кто-то может считать пышную шевелюру привлекательной, а кого-то заводит лысина, но практически всех возбуждают счастливые и уверенные в себе люди. Так что над этим они и работают. Антидраматизация отлично помогает сосредоточиться на решении любой проблемы.

В компании, где я когда-то работал, на каждого человека, кричавшего «кошмар», когда что-то шло не так, находился другой человек, который спокойно смотрел на проблему, исправлял ее, а затем возвращал все на круги своя. Я был одним из них. Но у всех нас есть ахиллесова пята. И к настоящему времени вы хорошо знакомы с одной из моих, так что вернемся к убеждению о толпе, но на этот раз рационализированному: «это плохо, когда люди встают на моем пути, но не ужасно».

Это убеждение правдиво. Для меня так точно. Даже сейчас, имея за плечами годы практики использования РЭПТ, я продолжаю не любить толпу и то, когда люди оказываются у меня на пути; фрустрация в многолюдных местах служит тому доказательством. Не менее важно и то, что я не должен любить это. Однако, поскольку я могу придумать множество вещей, которые хуже (включая те, которые приключались со мной), правда и то, что преграждающие мне путь люди – это не ужасно. Говорить, что это плохо, понимать, что я не люблю и никогда не полюблю толпу, – это рационально, как и утверждать, что это не ужасно. Значит, это убеждение имеет смысл: одно («преграждающие мне путь люди – это не ужасно») следует из другого («я не люблю, когда люди оказываются у меня на пути»). Это также помогает мне. В частности, позволяет контролировать свой гнев, видеть проблему в ее реальных масштабах и посещать многолюдные места, если я хочу или должен, не срываясь и не слетая с катушек[42].

Правда, это убеждение так и не помогло мне стать хорошим партнером для шопинга, потому что шопинг также находится на моей шкале плохого (то есть относится к вещам, которые мне не нравятся и не должны нравиться).

Когда происходит нечто травмирующее, вы имеете право быть разбитым. Вам можно быть злым, подавленным, встревоженным, загнанным в угол – и все это одновременно. РЭПТ не всегда является подходящей методикой для людей, только что переживших серьезное потрясение.

Как упоминалось ранее, если вы переживаете текущее или совсем недавнее травмирующее событие, лучше начать с консультирования, прорабатывать свои эмоции, находясь в «безопасном месте». Кроме рационального подхода, может быть полезно, работая над травмой, давать волю эмоциям[43]. Хотя здоровые, рациональные убеждения, изложенные в этой книге, сделают вас более устойчивыми эмоционально и физически перед лицом травмы, в условиях ее непосредственной близости вам позволено использовать любые «должен» и «не должен», «ужасно» и «кошмарно».

РЭПТ стоит использовать позднее, если спустя несколько месяцев или даже лет после того, как произошло событие, вы все еще злитесь или подавлены, беспокоитесь или чувствуете себя виноватым.

Если вы скажете кому-то, кто только что потерял близкого человека, что это не конец света и что он, вероятно, скоро встретит кого-то еще, вы рискуете получить в нос[44]. Тем не менее я работаю с сотрудниками нескольких железнодорожных компаний, и, помимо множества стрессов и перегрузок, характерных для этого направления работы, они испытывают стресс от самоубийств. То есть от ситуаций, когда кто-то решил выбрать поезд как способ свести счеты с жизнью. Это очень тяжелое и травмирующее событие не только для семьи погибшего, но и для пассажиров поезда, персонала, управляющего составом, людей, которые должны прийти и все уладить, и особенно – для машиниста.

Однако на каждого машиниста, который берет длительный отпуск, чтобы восстановиться и прийти в себя, или обращается к психотерапевту для ускорения преодоления травмы, находится машинист, который возвращается в строй еще до того, как его вновь признают пригодным для службы. Они не бесчеловечны и не страдают от недостатка сочувствия – они лишь смогли посмотреть на случившееся так, чтобы это не тревожило их.

Они говорят, что это часть работы; они надеются, что с ними подобного не случится, но понимают, что такая вероятность есть, и, как бы плохо это ни было, это не самое худшее, о чем они могут подумать. Некоторые люди могут испытать облегчение, проявив рациональность в непосредственной близости травмирующего события.

Но достаточно о травмах, вернемся к убеждениям.

Чтобы разобраться, драматизируете ли вы требование, спросите себя: «Драматизирую ли я, когда сильнее всего обеспокоен? Сгущаю ли я краски?» Очень важно представить себя в наиболее тревожном состоянии. Если вы этого не сделаете, у вас возникнет соблазн дать рациональный ответ (нет, я не драматизирую). Нам нужен ответ, который вы дадите в своем самом озлобленном, подавленном, паническом состоянии. Потому что хотя мы все можем быть рациональными, когда дело касается требования, рациональность выходит из комнаты. Не просто выходит, а собирает чемодан и уезжает в длительный отпуск[45].

Стоит также проверить свои чувства. Что они вам подсказывают? Если что-то кажется вам ужасным, кошмарным или катастрофическим, за этим чувством стоит убеждение, что это нечто ужасное, кошмарное или катастрофическое.

По аналогии, если вы обнаружили, что драматизируете, можно автоматически сделать вывод, что за этим стоит требование. Например, если вы жалуетесь: «То, как со мной говорит начальник, просто ужасно», и вас это сильно беспокоит, значит, у вас есть требование «мой начальник не должен так со мной разговаривать».

Распознав требование, вы можете превратить его в предпочтение. Распознав драматизацию, вы можете автоматически заключить, что где-то рядом притаилось требование, и сформулировать предпочтение и антидраматизацию, например: «Я бы предпочел, чтобы начальник так со мной не разговаривал, но нет причин, по которым он не должен; когда он так разговаривает со мной, это плохо, но не ужасно».

Располагая случившееся с вами плохое событие на соответствующей шкале, рядом с остальными вещами, хуже или лучше этого события, пожалуйста, не вгоняйте себя в еще бо́льшую панику, переживая из-за того, что могло бы произойти, но пока не произошло и вряд ли когда-нибудь произойдет[46].

Допустим, вы обнаружили у себя на теле странную шишку. Паникер немедленно нарисует в голове самые худшие сценарии: это рак, злокачественный, неоперабельный и неизлечимый. Он, вероятно, будет гуглить симптомы, подтверждающие диагноз, и заставит себя тревожиться еще больше. Он запишется на прием к врачу и будет волноваться перед этим. Он не удовлетворится мнением специалиста и не успокоится, пока ему не сделают биопсию и не поставят диагноз. Слова «злокачественный» и «смертельный» по-прежнему будут сидеть у него в голове. Что еще более важно, он будет действовать так, как будто это уже подтвердилось. Он добавит эти вещи в список того, из-за чего переживает.