Хорек передал Захару кейс, который оказался на удивление тяжелым.

Колян хмыкнул:

– Ты не хочешь спросить меня, что в нем?

– Что в нем, Коля?

– Обыкновенный топор. И знаешь, для чего?

Стручок похолодел от страшного предчувствия, но постарался спросить как можно спокойнее:

– Для чего?

– Это орудие убийства, мой друг, – просто ответил Колян. – И воспользуешься им ты. Знаешь почему?

– Почему же?

– Ты создал мне проблему. Вот давай ее самостоятельно и разрешай. Как говорится, нет человека – нет проблемы. Конечно, для этой цели мы могли бы выбрать и более… как это сказать… гуманное оружие. Но мы решили остановиться именно на топоре. Нас должны бояться! А рубленая рана всегда внушает страх. Так ты готов?

Захар уже не волновался – решение было принято. Он отдавал себе отчет в том, что если скажет «нет», то его «пятерка» по небрежному кивку Коляна распнет на скамье своего начальника.

– Да!

– Другого ответа я и не ожидал. Поехали.

Громовский не стучал кулаками по столу, не бросал в лицо обидных слов, но достаточно было взглянуть на майора, чтобы понять – он взбешен до крайности.

– Зачем тебе понадобились все эти зверства?! – Майор сел на краешек стола и теперь смотрел на Коляна сверху вниз. – Неужели нельзя было разобраться как-то по-другому?! Весь город взбудоражен…

– Значит, по-другому было нельзя, – хладнокровно парировал Николай Радченко. – Мне нужно завоевать авторитет, нас должны уважать, с нами должны считаться.

Громовский перестал размахивать руками. Он вытащил из кармана пачку фотографий и рассыпал их на столе веером.

– Ты посмотри сюда! Каким нужно быть садистом, чтобы кромсать топором череп! Уж на что я навидался покойников, но при виде такой картины у меня аж задница испариной покрылась.

– Мы действовали так с целью устрашения. Он нам не подчинился и получил свое.

– Ну допускаю, что хозяина автосервиса ты грохнул, чтобы наказать, но какого дьявола ты искромсал его подругу? Она что, стояла между вами?

– Так получилось, – Колян испытал нечто вроде неловкости. Так же смущенно выглядит первоклассник, пойманный учителем за руку в тот самый момент, когда он дернул за косичку соседку по парте. – Бабу и в самом деле можно было не мочить. Погорячились. Но пехота как-то разошлась, а потом их этот коммерсант очень разозлил – пробовал сопротивляться, вот и сорвали злость на девчонке…

– И что, по-твоему, я тебе должен сказать? Мол, бывает так, что ли? Ты слишком шумно стал себя вести. Если твои дела пойдут и дальше таким образом, я не смогу прикрывать тебя.

У Коляна появилось большое желание смахнуть майора со стола, как надоевшую муху, но он нашел в себе силы виновато развести руками:

– Не гони волну, начальник, я прекрасно знаю, что тебя тревожит. Считай, что твой кормчий у тебя в кармане. У тебя будет дополнительный шанс припереть его тем, что это деньги не просто паленые, а залитые кровью!

Отношения обоих давно упростились, и Колян не без удовольствия называл своего бывшего начальника на «ты».

Громовский поднялся и внушительно погрозил пальцем.

– Пойми меня правильно, Глухарь, я веду досье не только на нашего знакомого, твоя личная папочка тоже пополняется кое-какими интересными бумажками. Тебя это не страшит? – неожиданно улыбнулся майор. – Если ты сейчас мочишь людей ради авторитета и собственного удовольствия, то когда-нибудь я попрошу тебя сделать то же самое по старой дружбе.

Только глупец мог принять волчий оскал майора за добродушную улыбку. Колян услышал у самого уха клацанье клыков.

– Как-нибудь договоримся.

– Прежде чем устроить в следующий раз вселенскую резню, позвони мне, чтобы я сумел смягчить предстоящий удар.

– Непременно.

* * *

Вождь партии «Новая Россия» встретил Николая Радченко по-дружески. Он хлопал его по плечу, говорил о том, что на подобных патриотах держится Россия, и дважды пообещал собственноручно написать Николаю рекомендацию в партию. Потом Гордеев как-то незаметно завел разговор о том, что для поддержания демократических идей требуются весьма солидные вливания, но тем не менее даже скромные пожертвования частных лиц значительно поддержат движение.

«Умело съехал», – усмехнулся про себя Николай. В правой руке он держал кожаную сумку, в которой лежало пятьдесят тысяч долларов. Еще накануне он переносил в ней оружие, но, даже расскажи он Гордееву об этом, тот не стал бы изводить себя угрызениями совести и спокойно спрятал бы зеленые бумажки в массивный сейф, стоявший в углу комнаты.

Николай помучил вождя еще несколько минут, а потом водрузил сумку на стол.

– Здесь небольшая сумма… пятьдесят тысяч долларов. Очень надеюсь, что эти деньги пригодятся нашему общему делу.

Николай как бы невзначай притронулся к верхней пуговице куртки. В нее был вмонтирован маленький микрофон. В ста метрах от дома в своей машине сидел майор Громовский и с кривой усмешкой записывал излияния Павла Несторовича. Майор был честолюбив и очень тщеславен, ему не терпелось тряхнуть солидной «компрой» перед носом начальства – иного пути к получению очередного звания он не видел.

– Николай, вы даже не представляете, что сделали для нашей партии!

Просторный кабинет Павла Несторовича был сплошь увешан портретами борцов за демократию, и сейчас, как показалось Радченко, они взирали на гостя с особым умилением.

– Именно такими патриотами и будет возрождаться Россия. Так вы готовы вступить в нашу партию?

– Буду счастлив. У меня к вам имеется одна просьба, – слегка замялся Николай.

– Говорите, Николай. Я считаю вас своим другом, а потому готов выполнить любое ваше желание. Так чего вы хотите?

Павел Несторович слегка приподнял сумку и почувствовал приятную тяжесть. «Отец местной демократии» с радостью думал о том, что полученных денег вполне хватит на то, чтобы сменить мебель в коттедже, а вокруг дома установить камеры слежения.

– Я бы хотел – если вы не возражаете, конечно! – стать ближайшим вашим помощником.

– Похвально! А чем вы конкретно хотели бы заниматься?

В просторном кабинете Павла Несторовича Радченко чувствовал себя очень уверенно. Нечто подобное, видимо, испытывал Савва Морозов, когда поддерживал деньгами большевистскую партию.

– Поймите меня правильно, Павел Несторович, я бизнесмен. И мое призвание, – я бы даже сказал – высшее назначение, – всем, чем могу, поддерживать демократию в нашей стране. Но для свободы действий мне нужен официальный документ о том, что я являюсь помощником депутата Государственной Думы.