— Это подарок Герберта.

— Да, он мне рассказывал.

— Вам?!

— Ну, конечно, — мягко проговорила Бетани. — У нас нет секретов друг от друга. Я знаю, как Герберт к вам привязан… просто как к родной сестре!

Наступила тягостная пауза. Даньелл с трудом сдержала слезы, точно разобиженный ребенок. Но в следующее мгновение вновь взяла себя в руки.

— А вы в курсе, что сегодня Ронни Коннолли приезжает?

Бетани кивнула.

— Не знаю, упоминал ли об этом Герберт, но Ронни терпеть не может, когда вокруг него поднимается нездоровый ажиотаж, — небрежно обронила Даньелл. — Вы ведь не станете прямо с порога требовать у него автограф, правда?

— Более того, клятвенно обещаю не пытаться утащить на память кусочек его носового платка или галстука, — серьезно заверила ее Бетани.

— Я знаю Ронни с самого детства, — мило щебетала Даньелл. — Его мама — близкая подруга мамы Герберта, а я — ее крестница. Вы ведь с ней тоже незнакомы?

— Пока нет. Как-то возможности не представилось, — отозвалась Бетани, нимало не погрешив против истины.

— Она просто исключительная женщина! — похвалила крестную Даньелл. — Дама старого закала, если вы понимаете, о чем я. Леди Хендерсон всегда говорила: если что и поможет тебе выжить в современном сумасшедшем мире, так только традиции. Вот возьмем, например, брак…

Леди Хендерсон? Этот негодник Герберт даже не потрудился сообщить, что его мать — особа титулованная! Титаническим усилием воли Бетани сдержала накатившую панику.

— Да-да? — изобразила она вежливый интерес.

— Вы не находите, что в наше время брак чаще всего заранее обречен на неудачу? Статистика разводов просто устрашающая, а сколько пар вообще не считают нужным регистрировать свои отношения! Вы понимаете, о чем я?

— Отлично понимаю.

— Так вот, во избежание неприятностей не лучше ли застраховаться с самого начала? Чем больше общего у жениха и невесты, тем больше вероятность того, что они будут счастливы. А если оба принадлежат к одному кругу, значит, и интересы у них схожие.

— Вижу, вы много думали над этим вопросом, — сухо заметила Бетани.

— Еще бы! — Даньелл заговорщицки понизила голос. — Мы частенько беседовали об этом с леди Хендерсон. Видите ли, считается, что в наши дни происхождение роли не играет, но это глубокое заблуждение… А вот и Герберт!

Много же времени понадобилось Герберту для того, чтобы принести чашку кофе, подумала Бетани. Может, он хотел дать ей возможность пообщаться с Даньелл? А если так, то какого исхода беседы ждал? Неужели надеялся, что, переговорив с нею, Даньелл тут же откажется от всех своих притязаний?

Герберт подошел ближе: во взгляде его, обращенном к секретарше, читался вопрос: как ты? Все в порядке, кивком дала понять Бетани. Ну, сказали ей: «Руки прочь!» — так что с того? Ведь все это только спектакль, хорошо разыгранное шоу, не более!

Герберт вручил Даньелл чашку, а затем демонстративно потянулся к руке Бетани и накрыл узкую ладонь своей. Пальцы молодой женщины показались ему холодными и безжизненными.

От широкой ладони мужчины шло отрадное тепло. И Бетани тотчас же почувствовала себя под надежной защитой. Вот так бы и просидеть здесь все утро, не трогаясь с места, наслаждаясь успокаивающей близостью Герберта! И только когда он убрал руку, молодая женщина с беспощадной отчетливостью поняла: она — в опасности. Того и гляди и впрямь влюбится в своего босса. Причем всерьез.

Оставив Даньелл в одиночестве допивать кофе и с тоской глядеть им вслед, Герберт повел Бетани осматривать усадьбу.

— А Даньелл возражать не будет? — осведомилась она, шагая рядом с ним по узкому мосту, перекинутому через ров.

— Какая разница? — рявкнул ее спутник.

Усадьба Хендерсонов оказалась огромной. Вот уже час они шли по извилистой тропинке, а конца-краю все не предвиделось.

— Неужели это все — ваше? — изумлялась Бетани, перепрыгивая через ручей, огибающий небольшую рощицу.

— Милберри-холл — семейное достояние. Мы с Эваном вроде как храним его для будущих поколений. Все это — и дом, и земли, и фермы — отойдет нашим детям.

— Если у тебя они будут, — заметила Бетани.

Ее спутник замедлил шаг.

— Вот уже дважды за последние двадцать четыре часа ты напоминаешь мне о доброй старой заповеди «плодитесь и размножайтесь». К чему бы? Или, может, ты высказываешь собственную мечту о детишках?

— Наверное, так и есть, — улыбнулась Бетани.

Этот бесхитростный ответ застал Герберта врасплох. Обычно женщины принимались отрицать очевидное. Стоило завести при них речь о любви, браке или детях, и они изображали праведный гнев, словно никогда и не задумывались о самых что ни на есть естественных основах бытия. Впрочем, на него такие дешевые уловки никогда не действовали.

А еще Герберт заметил, что спутница с легкостью приноровилась к его размашистому, широкому шагу. Он опустил взгляд. Да, конечно, кроссовки на упругой резиновой подошве со смешными бриджами не слишком-то сочетались, зато для пешей прогулки были в самый раз.

— Не хочешь отдохнуть?

— С удовольствием!

Бетани уселась на траву среди ромашек и с любопытством огляделась. Вдалеке паслись задумчивые коровы, в кустах боярышника с ветки на ветку перепархивали птицы.

— Слушай, а сколько здесь акров? — полюбопытствовала она.

— Мало кто рискнет задать такой вопрос, — улыбнулся Герберт.

— Зато многие думают об этом!

— Может, и так. — Герберт опустился на траву рядом с Бетани. Ветер легонько шевелил ее волосы, точно переливчатую бронзовую завесу. — Дом и сады занимают около двадцати акров. А дальше идут пахотные угодья и пастбища — наш основной источник дохода.

В сравнении с этаким великолепием отцовская свиноферма кажется сущим убожеством! — подумала Бетани.

— Так зачем тебе работать? — удивилась она.

— Иначе я бы со скуки умер. — Откинувшись назад, Герберт провожал глазами легкие белые облачка. — А вообще-то я не имею права тронуть и цента до тех пор, пока…

Он резко перекатился на живот.

— Пока что?

— Пока не женюсь.

— Замечательный стимул для вступления в брак!

— Скорее, дамоклов меч.

— Брак? Или деньги?

— И то и другое. Богатство, знаешь ли, налагает определенные обязательства. А что до брака… всякий раз задаешься вопросом, не деньги ли привлекают очередную воздыхательницу.

Бетани окинула взглядом своего спутника, беззаботно вытянувшегося на траве. Длинные, стройные ноги. Ослепительно белая рубашка. Ткань — шелк или что другое — достаточно тонка, и сквозь нее просвечивают очертания крепкого торса, который она, Бетани, не так давно имела возможность наблюдать воочию. Русые волосы растрепались под ветром. Сейчас Герберт нисколько не походил на себя самого — на невозмутимого и бесстрастного директора «Суперфоун». Этакий аристократический ковбой!