полежим. Мне и лежать с тобой приятно”.

Моральный урод?

А не спорю, блять.

У меня руки в крови.

И деньги мои — грязные.

Только я не хотел, чтобы мои девочки знали, кем я стал за эти годы и как я изменился.

— Папа, — меня несмело окликает Варя, когда я захожу на кухню, скидывая пиджак.

— Что?

— Я могу ужин приготовить.

Я оглядываюсь. Я вижу в глазах дочери страх. Она меня боится.

— Помой полы, переоденься, и я тебя жду на ужин.

— А как же… Наташа?

Глава 27. Дай мне сил

Алинка копается в телефоне, а я сижу в кресле под тусклым абажуром и пытаюсь читать, но строчки скачут перед глазами.

Короткая вибрация, которая оповещает, что Алинке пришло сообщение, и я вздрагиваю, будто меня кто-то хлестнул по затылку.

Закрываю книгу.

Мне сейчас неинтересно читать про любовную любовь между скромной служанкой и строгим графом с темными тайнами в прошлом.

— Мам…

Я улавливаю тревогу и испуг в голоса Алины.

— Что? — я тут же напрягаюсь, и мне становится зябко.

— Варя пишет какую-то ерунду…

Алинка поднимает взгляд от смартфона. Бледная .

— Что опять? — тихо и сипло спрашиваю я. — Что она опять натворила.

Алинка молчит и сглатывает.

Может, она не выдержала и отца зарезала? Конечно, я думаю, сразу о плохом. Варя — резкая девочка, несдержанная, и вполне могла схватить в ссоре за какой-нибудь острый колющий предмет.

Пусть это будет вилка в бедре Ромы, а не нож в печени.

— Алина, говори!

— Наташа, — Алина переходит на шепот, — она про Наташу написала, что та истекает кровью, а папа… папа не в себе…

— Чего?! — охаю я.

— Варя пишет, что она его боится, — Алина крепко сжимает смартфон. — Мам… Что происходит?

— Я понятия не имею, — нервно и суетливо приглаживаю волосы и откладываю книгу про скромную служанку и строгого графа в сторону. — Перезвони ей.

— Давай я Варе, а ты папе?

Дельное предложение, которое подразумевает, что я своим звонком отвлеку Романа, и Алинка сможет спокойно переговорить с сестрой.

— Или поехали к ним, — Алинка не моргает.

— Нет, милая, — отвечаю я с кривой улыбкой, которая должна была выйти мягкой и убедительной. Неуверенно говорю. — Варя может преувеличивать.

— Зачем ей врать?

Алинка хмурится:

— Не хочешь, не звони папе. Давай я папе, а ты Варе? Короче, я звоню папе, а потом Варе. Сама.

Алинка недовольно морщит нос, касается экрана смартфона и раздаются гудки. Поставила на громкую связь, чтобы я все-таки услышала голос Романа.

— Алина, — я чуть не подскакиваю с кресла от холодного, как сталь, голоса Ромы, — мы сели ужинать. Перезвони позже, а телефоны мы выключаем.

— Пап, у вас все нормально?

— Да, мы ужинаем.

Рома сбрасывает звонок, а я прихожу в себя, крепко вцепившись в подлокотники.

— Мам, что-то не так.

Да я по голосу Романа услышала, что что-то не так.

И при чем здесь Наташа, которая истекает кровью в сообщении Вари? Меня начинает подташнивать от липкого испуга.

— Мам…

Я тянусь к смартфону, что лежит на журнальном столике у стопки книг.

— Мам, если папа сказал, что они ужинают, то он свой и Варин телефон отключит, чтобы никто не мешал. Надо ехать, мам.

Перевожу на нее загнанный взгляд, и она вскакивает на ноги:

— Тогда я сама поеду! Блин, мам!

Какова вероятность того, что рома порешил Наташу после нашего с ней разговора?

Нет, это какая-то глупость.

— Твоя сестра сейчас могла придумать небылицы, чтобы мы собрались и рванули к ним…

Алинка с угрозой на меня щурится:

— Мы просто их проверим, мам.

По спине опять бежит холодок.

— Я позвоню Наташе, Аль, — прикладываю телефон к уху.

Но отвечает мне не Наташа и не ее бабушка, а какой-то мужик, который недовольно цыкает и вздыхает:

— Валерия, вы знаете, как записана у Наташи в телефоне?

— Вы еще кто?

— Вы записаны как “Мерзкая сука”, — игнорирует мой вопрос. — Как-то совсем неуважительно.

— Вы кто такой?

Меня начинает трясти, и я совершенно ничего не понимаю.

— Я думаю, что Роман и к вам скоро кого-нибудь приставит, чтобы вы не чудили, — мужчина опять тяжело вздыхает, — я — Николай. Лично с вами мы не знакомы, но я работаю на Романа. Уже лет семь.

— Да ты чо обалдел, какие семь лет? Десять, — отвечает на стороне другой мужской голос и что-то жует. — Десять лет пашем.

— Я не понимаю… Где Наташа?

— Все вопросы к Роману, — Николай тут же становится отстраненным. — Я просто решил ответить на ваш звонок и сказать, что теперь абонент будет временно недоступен. Или как там говорят.

— Блять, Коля, поворот!

— Спокойно, все под контролем! — зычно отвечает Николай и вежливо обращается ко мне. — До свидания.

Только вот Коля не очень умный или он пальцем промахнулся, но звонок он не сбросил.

— Если эта шваль подохнет, то нам прилетит, как думаешь?

— Не знаю, — мрачно отзывается Николай. — Может, придуривается, чтобы привлечь к себе внимание. Хуй знает.

— Подохнет, то точно нам прилетит, — невесело хмыкает второй мужской голос. — Разве можно так придуриваться? Там кровищи было, будто свинью резали. Что могла жена Грома ей такого сказать, что…

— Бывшая жена, — поправляет Николай.

Я сбрасываю звонок.

И перевожу взгляд на Алину, которая в ожидании скрещивает руки.

Гром?

Это, что, у моего бывшего мужа кликуха есть, как у бандюгана? И, как у бандюгана, есть ручные верные псы, которые работают на него уже десять лет?

— Переодевайся, — я поднимаюсь на ноги. — Заглянем к папе и Варе.

И мне резко становится тревожно за Варю.

— Господи, — на несколько секунд прижимаю к щекам холодные ладони и торопливо выхожу из гостиной. — Дай мне сил.

Глава 28. Уйти или остаться

Я не узнаю Романа, когда он открывает мне дверь. Это не мой муж, с которым я ложилась в одну постель и с которым не боялась скандалить по глупым мелочам.

Этого Романа я бы обошла стороной, потому что от его взгляда