По лицу Робина скользнула растерянность, потом он неуверенно кивнул. Марвин окинул его скептичным взглядом.

— Хотя ты лучше бы тут остался, право слово. И что ты в городе будешь делать?

— Учиться…

— На кого учиться? Уж не на мастера ли фехтования?

— На герольда…

— На герольда… — повторил Марвин, мрачнея. — Что, на турнирах покрасоваться вздумалось?

— Да как уж тут… покрасуешься… — вздохнул Робин.

— Сотню фунтов бы сбросил, да и покрасовался бы. Впрочем, ты прав, оно тебе ни к чему, — резко сказал Марвин и залпом допил вино. Робин снова уткнулся взглядом в пол. Марвин помолчал, слушая, как снег бьётся в окно. Потом спросил:

— Робин, а ты песни какие-нибудь знаешь?

— Ну… что в походе запевали…

— Валяй.

Голос у мальчишки оказался довольно сильный и неожиданно приятный. Марвин откинулся назад, опёрся спиной о стену, прикрыл глаза, отстукивая пальцами такт. «Треклятье Ледоруба, как же я устал. Но ничего. Ещё вот чуток отдохну, наберусь сил, нагоню своих…

И тогда снова повернусь к тебе лицом, Лукас из Джейдри».

Так он думал, а перед закрытыми глазами была усмешка — лёгкая усмешка в зыбких хлопьях снега.

Гнетущую тишину пустого трактирного зала разорвал далёкий женский визг. Лукас, выругавшись, с размаху швырнул только что снятые ножны об стол. Илье подскочил от неожиданности.

— Я же сказал, никого не трогать! — крикнул Лукас — от зычного голоса хлипкие стены деревенского трактира будто дрогнули. Визг стал тише, потом улёгся. Мимо окон таверны, оправляя штаны, протопал понурый наёмник. В сторону Лукаса он не смотрел, но вся его сгорбленная фигура выражала предельное осуждение.

Лукас скрипнул зубами. Он не знал, сколько ещё сможет держать этих отродий в узде, но чувствовал, что их смирение слабнет с каждым днём. А Лукас никогда не отличался полководческими способностями, поэтому не на шутку разозлился, когда его поставили перед фактом: нате вот вам, благородный мессер, три десятка солдатни да сержанта, выводите из окружения, если сможете. Да уж, кто бы мог подумать ещё два дня назад, что из наступательной их кампания превратиться в оборонительную. Королевские войска неожиданно получили существенно подкрепление и обрушились на войско герцогини с флангов. Это был удар под дых, и Артенья его не выдержала. Было велено ни под каким видом не ввязываться в бой, а отступать на север, к владеньям герцогини — сама она, как и следовало ожидать, драпанула первой и теперь, должно быть, отсиживалась у кого-то из самых южных своих вассалов. Её десятитысячная армия осталась брошенной на произвол судьбы. Лукас, постольку, поскольку входил в эту армию, — тоже. Чего уж тут, война проиграна, и в других обстоятельствах он бы тихонько удрал туда, где потеплее. Впрочем, в других обстоятельствах он просто не оказался бы в это замешан… Один Единый знал, до чего Лукасу сейчас не хватало Дерека. Взять бы мессера магистра за грудки, прижать к стене да тряхнуть хорошенько, глядя в его бегающие патрицианские глазки. «И как я только в это вляпался?» — мрачно думал Лукас — хотя он-то прекрасно знал, как. В любом случае задушевный разговор с мессером магистром приходилось отложить до лучших времён — заодно и стребует с него объяснения по поводу письма, которое Лукас получил буквально за несколько часов до приказа об отступлении. Послание лаконичное до предела: «Следуй изначальному уговору. Я ручаюсь. Доверься мне». Без подписи, но почерк Дерека Лукас помнил хорошо. «Доверься, как же… Вот уж чем я никогда не страдал, так это излишней доверчивостью, — подумал Лукас. — И Дерек-то об этом прекрасно осведомлён…»

Но как бы там ни было, он не дал дёру, а даже подчинился приказу, согласно которому ему пришлось возглавить этот отряд и вести его на север. Уходили лесами, чуть ли не звериными тропами. Королевские войска нагоняли быстро, пару раз с трудом удалось избежать стычки, в которой их попросту перебили бы, всех до единого. Забавно, как с годами меняется отношение к некоторым вещам. Двадцать, нет, даже десять лет назад Лукаса бы нисколько не смутила перспектива быть убитым в этом переходе. Он и теперь не боялся умирать — но его злило то, что он так и не понимает, из-за чего ему придётся сложить голову. Прежде — он всегда знал. Деньги, слава, азарт, банальный интерес… Сейчас ничего этого не было — что уж говорить о глупой чести, которая, должно быть, теперь вдохновляла ребят вроде Марвина. «А жаль, что сейчас он не с нами, — подумал Лукас. — Забавно было бы выяснить его мнение по поводу происходящего».

Да уж, Марвина нет, зато есть наёмники, от которых Лукас уже успел натерпеться головной боли. Он был единственным рыцарем среди них, а они уважали его статус, и им по-прежнему исправно платили, но что это за поход, где ни хутора разграбить, ни девок поиметь? Лукас же знал, что, если они сейчас погрузятся в оргии, поднять их с места он уже не сможет. А войска короля давили со всех сторон…

Словом, настроение у Лукаса уже второй день было преотвратное. А тут ещё, как назло, эта деревенька — словно жирная мышка для изголодавшегося кота.

Вздохнув, Лукас сел за стол посреди зала. Обычно он предпочитал угловые столы, но этот почему-то привлёк его внимание. Впрочем, сейчас весь зал был в его распоряжении — крестьяне, едва завидев вломившееся на их землю войско, попрятались по своим хибарам и теперь, должно быть, истово били поклоны Единому, моля о спасении. Если уже закончили прятать добро по закромам, конечно.

— Илье, найди Чейза и приведи ко мне, — сказал Лукас. Оруженосец умчался выполнять приказ — ретивый парнишка, этого не отнять. Лукас снова вздохнул и вытянул ноги под столом. — Эй, хозяин!

Из-за двери выполз лысый, как коленка, и молочно-белый от страха трактирщик. В трясущихся руках он сжимал деревянный половник, будто в самом крайнем случае надеялся использовать его для самозащиты. Он вроде бы и рад был окружить гостя всяческой любезностью, но, похоже, язык у него отсох от ужаса. «Треклятье Ледоруба, — подумал Лукас, — стало быть, я и в самом деле отвратно выгляжу». Он непроизвольно пригладил рукой волосы и, постаравшись напустить в голос мёду, сказал:

— Смелей, дражайший. Нам только и надо, что пожрать. Девок и скарб не тронем.

— К-как из-изволите, — заикаясь, ответил тот. — Че-чем можем…

— Приготовь харчи по-быстрому, на тридцать человек, — небрежно сказал Лукас и едва не застонал, когда трактирщик выпустил половник из руки. Деревяшка пугливо стукнулась об пол.

— Не говори, что нечем, — тоскливо попросил Лукас.

— По-помилуйте, мессер рыцарь… Только вчера сэйр Аурид гонцов присылал. Всё забрали, что было…

— Кто это — сэйр Аурид? Хозяин ваш?

— Хозяин…

— А с кем воюет, с королём?

— С королём? Да что вы, мессер рыцарь, как — с королём? С мятежниками…

— А, — сказал Лукас. — Стало быть, Попрошайкины земли…

— Сэйр Лукас! — прогремел от двери бравый сержант Чейз, лихо щёлкнув подкованными каблуками. — Велели явиться?!