Граф поднял вверх брови, словно сетуя на горькую необходимость заниматься делами. Губернатор мгновенно оживился и по-хозяйски расправил плечи:

— Так это мы и здесь устроим!

Подойдя к графу, Гартинг с улыбкой обнял его за плечи:

— Земли пожалую, сколько захотите. Мануфактуру возведём такую, что не только в Бургундии — в самой Пензе обзавидуются! — его глаза горели искренней радостью, будто перед ними уже красовались замечательные предприятия зятя.

С этими словами губернатор протянул графу рюмку, доверху налитую вишнёвой настойкой.

Чувствуя, что рыба крепко сидит на крючке, Савин продолжил играть:

— Понимаю, что вам нелегко прощаться с дочерью, но это слишком щедро.

Слегка отстранившись от губернатора, гость твёрдо произнёс:

— Так что я не могу принять вашего предложения, простите.

— Обижаете, граф! — воскликнул Николай Мартынович, снова хватая будущего зятя за плечи. — Мы же с вами родные люди! Ну?

Он искательно заглянул Савину в глаза. Тот улыбнулся с напускной усталостью, словно обдумывал решение. Выдержал паузу, считая в уме до двадцати, потом одобрительно кивнул.

— Что ж… Хорошо, воля ваша.

Губернатор победно засмеялся, чокнулся с графом рюмкой и выпил наливку залпом, радуясь тому, что всё будет по его желанию. Теперь можно закатить такую свадьбу, что из самого Петербурга гости приедут!

Савин задумчиво огляделся и продолжил прежним деловитым тоном:

— Но давайте для порядка зачтём это как приданое.

Вопросительно посмотрев на будущего тестя, граф добавил непринуждённым тоном:

— И лучше бы получить в ассигнациях, чтобы сразу пустить в оборот.

Счастливый и воодушевлённый губернатор даже не думал возражать.

— Конечно! — радостно вскрикнул он. — На приёме в честь вашей помолвки я вам с превеликим удовольствием выдам ассигнование.

Губернатор снова наполнил рюмки настойкой и, чокнувшись с гостем, предложил выпить за новый проект. Он был несказанно доволен тем, что сумел склонить на свою сторону благородного графа. Теперь его семейство ждёт полный расцвет и слава!

8.

В летний день из-за жары дверь в банк была распахнута настежь. Каждый занимался своим делом — кассир стучал костяшками счётов, клерки переписывали документы, клиенты ждали своей очереди, стоя у окошечка с золочёной надписью «Касса».

Неожиданно тишину и спокойствие прервали люди, стремительно ворвавшиеся внутрь. Их было трое — двое мужчин и стройная девушка в тёмно-синем платье. Лица грабителей были скрыты масками. Один из бандитов немедленно пальнул в потолок. Перепуганные клиенты и работники банка с визгом шарахнулись к стенам.

Юноша с винтовкой в руках остался у входа, предупреждая попытки к бегству. Бандит, под маской которого виднелась короткая борода, придвинулся к кассиру и направил на него револьвер. Тот покорно поднял вверх дрожащие руки. Пенсне упало с носа кассира и повисло на шнурке. Лицо пожилого кассира было смертельно бледным, губы посинели, как бывает при сердечном приступе.

Девушка в маске бросила на стойку ридикюль и коротко приказала кассиру:

— Всё, что есть, сюда!

Тот послушно выдвинул ящик и принялся складывать в сумку всё его содержимое: бумаги, чернильницу, печать.

— Ты что делаешь? — злобно прошипела грабительница.

— Но вы же сказали… всё, что есть, — жалобно прошептал кассир.

— Я про деньги говорю! — гневно вскричала девушка. — Деньги складывай!

Кассир дрожащими руками вынимал из ящика аккуратные пачки купюр. Денег было достаточно, чтобы ридикюль быстро заполнился доверху. Девушка не сводила глаз с кассира, мысленно пересчитывая стоимость награбленного. Для первого раза улов оказался приличным.

Юноша, охранявший двери, заметно нервничал, то и дело перекладывал винтовку из одной руки в другую. Казалось, он вот-вот случайно нажмёт на спусковой крючок. Парень что-то бормотал себе под нос, поминутно оглядываясь на улицу за спиной. В конце концов нервы его сдали, и он отчаянно завопил:

— Быстрее же, ну, быстрее! Нас сейчас сцапают!

— Это всё, — дрожащим голосом пробормотал кассир.

Бандит с бородой приказал ему:

— Чернила свои вытащи!

Кассир покорно вынул из ридикюля чернильницу, печать и бумаги. Девушка захлопнула сумку, резко щёлкнув замочком. Испуганные посетители прижались кто к стене, кто к стойке — им показалось, что кто-то из грабителей выстрелил.

Юноша бросился бежать, за ним поспешил грабитель с бородой. Не оглядываясь назад, он выскочил за порог банка. Последней рванула девушка. Но не успела она сделать и трёх шагов, как одна из посетительниц, пожилая дама, со всей силы ударила её по затылку ручкой зонта.

— Ай! Ты совсем сдурела? — вскрикнула девушка, оборачиваясь к нападавшей.

— Ты мои деньги украла, мерзавка! — завопила разъярённая старуха.

— Это деньги банка, — сердито пробормотала грабительница. — Он наживается на бедняках!

Но старуха снова ударила её тяжёлым металлическим зонтом — на этот раз в висок. В глазах у девушки помутилось. Старая дама вновь занесла зонт. Но тут в банк вернулся молодой грабитель. Он направил на старуху винтовку, и та в страхе отпрянула.

— Бежим! Городовой на углу! — крикнул грабитель и, схватив девушку за руку, потащил за собой.

Очнувшись от шока, люди в банковском зале запричитали, один из них заорал во всё горло:

— Полиция, полиция, нас грабят!

Но троица грабителей уже скрылась из виду.

9.

В квартире Веры, всегда такой чистой и аккуратной, царил страшный беспорядок. Вперемешку с обувью на полу валялись чёрные маски, винтовка, револьвер. Стена прихожей была в красных пятнах. Вера едва держалась на ногах. Степан и Шацкий с трудом довели её до кровати. С головы девушки струйкой стекала кровь.

Ограбление банка прошло успешно, но нападение старухи могло стоить жизни всем троим. Если бы они замешкались ещё на минуту, арест был бы неизбежен. Раны Веры были не столько опасными, сколько болезненными. Голова у девушки кружилась, кровь заливала платье.

— Надо приложить… мокрую тряпку, — растерянно бормотал Степан.

Шацкий бросился на кухню и вскоре принёс полотенце, смоченное водой. Приложив его к голове Веры, он ласково спросил:

— Вера, Верочка, ну как ты? Может, тебе нюхательной соли дать? Или вина глоточек?

Неожиданно в комнату вошёл Савин — видимо, только что из ванной, голый до пояса, с мыльной пеной на щеках. Он потрясённо уставился на революционеров. Уж слишком странно они выглядели — бледные, растрёпанные, руки в крови.

— Что у вас тут стряслось, друзья мои? — нарочито строгим голосом спросил он.

Шацкий поднял с пола туго набитый ридикюль.

— Вот. Деньги, которые вы просили.

Савин снова глянул на Веру. Лицо её было бледно, как мел, сквозь полотенце проступала кровь.

— Вы что, и правда банк ограбили? — удивлённо спросил Савин, открывая ридикюль.

— Налетели как коршуны! — гордо ответил Степан, принимая боевую позу. — Там все чуть не померли от страха!

Савин ещё раз заглянул внутрь сумки и быстро поднял голову. Лицо его стало напряжённым.

— Вам здесь опасно