– Обстановку я понял из вашего письма, – осторожно ответил Джон Норт. – Хотя, признаюсь, был несколько озадачен. Люди с такими фамилиями, как ваша – начинающимися с приставки «фон», – как правило, не подвергаются преследованиям на национальной и религиозной почве. Что же происходит в Германии? Неужели существуют политические коллизии, о которых мне неизвестно? Вы открыто противостояли нынешнему правительству? – Он знал, что подобные прецеденты случались и всякий раз приводили к предсказуемо катастрофическим результатам.

– Несколько недель назад я узнал, что моя мать, которой я не помню, была наполовину еврейкой. Это обстоятельство изменило нашу жизнь внезапно и безжалостно. Мы оказались в страшной опасности. Друг моего отца, генерал вермахта, предупредил, что единственный путь к спасению – срочная эмиграция. Высокопоставленный военный оказал нам неоценимую услугу и предрек, что дальше будет еще хуже, хотя для евреев и сейчас уже обстановка невыносимая. – Он успел ощутить это на собственной шкуре. – С моим происхождением, о котором я, впрочем, никогда не подозревал, даже сыновья оказались в смертельной опасности. Невозможно предсказать, куда заведут ненависть и предрассудки. Не исключено, что власти захотели бы на нашем примере доказать, что в гитлеровской Германии не получат снисхождения даже аристократы, на поверку оказавшиеся евреями.

Услышав откровенный рассказ, Джон Ринглинг Норт расстроился, но не удивился. Он уже слышал подобные истории и даже принимал на работу других артистов, вынужденных бежать из Германии. После 1935 года уехать казалось разумнее и безопаснее, чем остаться на родине и рисковать не только благополучием, но и самой жизнью.

– Вы и ваши лошади – ценное приобретение для цирка. Липицианов нет и никогда не было не только у нас, но и во всей стране, хотя мне доводилось их видеть. Прекрасные лошади порадуют зрителей. Выпустим их в первом отделении вместе с другими животными, а акробаты и жонглеры выйдут после антракта. Обычно представление открывают тигры и львы. Ваш номер последует непосредственно за ними. – Николас еще не знал, что это большая честь. – Встает вопрос о вашем сценическом имени. Мы путешествуем по всей стране – как по большим городам, так и по самым маленьким. Американцы нелегко воспринимают иностранные имена, так что лучше взять псевдоним, который зрители легко запомнят. Хотел бы предложить сокращенный вариант: Ник Бинг. На афише будет смотреться великолепно. Кстати, а титула у вас нет? – приставка «фон» намекала на его наличие. Вопрос Николаса смутил, а предложение сменить имя испугало. Но с другой стороны, короткое сочетание Ник Бинг звучало очень по-американски и воспринималось куда легче, чем тяжеловесное Николас фон Бинген.

– У моего отца есть титул, однако он им не пользуется, поскольку придерживается современных взглядов и не считает нужным подчеркивать собственный аристократизм. Но в действительности он граф.

– Что ж, вполне подойдет, – задумчиво произнес Норт. – Граф Ник Бинг. Граф, – повторил он. – Может быть, предпочитаете стать герцогом?

– Думаю, не стоит, – скромно отказался Николас. – Чересчур претенциозно. А титул и в самом деле крайне необходим? – Дерзкий обман привел в замешательство: сам он числился виконтом, но практически никогда об этом не вспоминал.

– Во-первых, громкое имя добавляет театральности, а во-вторых, американцы тяготеют к аристократии. Что ж, давайте остановимся на графе. Граф Ник Бинг. Думаю, сработает. А как зовут ваших липицианов? – Норт отвечал за финансовую сторону деятельности цирка, однако пристально следил за всеми важными исполнителями; знал, кто они, откуда, чем занимаются и о чем думают. Вникал в каждую деталь жизни цирка, часто присутствовал на представлениях, а во время гастролей путешествовал в собственном пульмановском вагоне с крышей в виде серебряного купола. Пост президента занял год назад и работал чрезвычайно успешно. Утром он планировал посетить репетицию Николаса на главной арене и собственным глазами убедиться в качестве номера.

– Плуто Петра и Нина, – ответил Николас и пояснил: – Традиции коневодства предписывают давать жеребцам имена отца и матери, в то время как кобылы носят только одно имя, свидетельствующее о родословной. Так проще. Но если придерживаться строгих правил, то следует перечислить шесть жеребцов-производителей, вплоть до восемнадцатого века. Заводчики липицианов чрезвычайно гордятся чистотой породы и торжественно провозглашают все благородные имена.

– Они, разумеется, правы, – с уважением произнес Норт. – Не думаю, однако, что стоит превращать вашего жеребца в персонаж мультфильма. Дело в том, что Плуто – это имя собаки из сериала Диснея. Придется подобрать что-нибудь более солидное. Пора начать рекламную кампанию и как можно скорее рассказать о прекрасных липицианах. Несколько фотографий и ваших интервью перед началом гастролей принесут ощутимую пользу. Отправимся в путь не раньше, чем через пять месяцев, но я люблю планировать заранее. Подумайте, что сможете рассказать. Кстати, а как насчет аравийцев?

– Все они носят арабские имена, также в полном соответствии с родословной.

– Что ж, это подойдет, – одобрил Норт и перешел к обсуждению жалованья. Предложенная сумма показалась Николасу вполне приемлемой, хотя и не сногсшибательной. Но ничего особенного он не ожидал; достаточно того, что на эти деньги можно будет прожить вместе с детьми, тем более что цирк обеспечивал бесплатным жильем в трейлере, питанием в общей столовой, а при необходимости даже предоставлял медицинскую помощь. О роскоши, конечно, придется забыть, но мальчики получат достойное существование. А главное, теперь у него есть работа, что само по себе невероятно!

– Большое спасибо, – с искренним чувством поблагодарил Николас. Он был признателен за все, но особенно за безопасность, пусть даже и в необычных условиях. Еще недавно он представить не мог, что окажется в цирке, но выяснилось, что порою судьба способна совершать головокружительные виражи. Братья Ринглинг стали лишь завершающим звеном в непредсказуемой цепочке событий. Он покинул родину, против воли отказался от привычного образа жизни, потерял отца и родной дом, безвинно превратился в преступника и обнаружил, что мать, которую он оплакивал всю жизнь, вовсе не умерла, а бросила его сразу после рождения. Здесь было о чем подумать.

– С нетерпением жду завтрашней репетиции, – заключил Джон Ринглинг Норт, провожая нового сотрудника. – Контракт уже готов, и сразу после репетиции мы вам его представим.

Николас ясно понимал, что утром предстоит серьезное испытание; если программа президенту не понравится, никакого контракта не будет. Он решил взять с собой Тобиаса и представить все трюки, которым обучил липицианов Алекс. Но захочет ли Плуто продемонстрировать свое мастерство в незнакомой обстановке? Вечером надо будет серьезно с ним поговорить. Николас нервничал не на шутку. Что, если после просмотра президент не захочет его нанять? Последствия страшно представить. Путь в Германию закрыт, так что остается единственный выход: продемонстрировать выдающееся мастерство и заслужить контракт.

Выйдя на улицу, Николас обнаружил Джо возле фургона: тот стоял, небрежно прислонившись к двери, и курил сигару. Светло-серая фетровая шляпа, как всегда, залихватски съехала на затылок. Заметив подопечного, он приветливо улыбнулся.