— Кажется, я не совсем чистый.

— Тебе идет. Ну, что думаешь об этой работе?

Холт пожал плечами.

— Работа, как любая другая. Разве что синяков чуть побольше.

— Чуть? — Ли весело рассмеялась, и ее смех прошелся вдоль его позвоночника, задевая по пути все нервные окончания. — Можешь утешаться тем, что их, по крайней мере, не будет видно.

Он присоединился к ее смеху.

— Ты, наверное, проголодался. Иди, поешь.

— Зак сказал, чтобы я не волновался о еде, но я, если честно, немного переживал, кто их всех накормит. — Он кивнул в сторону мужчин, уплетающих картошку с жареной курицей и салатом. — Спасибо. Я твой должник.

— Я позвонила маме. Все вместе мы справились.

— Значит, я ее должник тоже, — кивнул Холт.

Ли нахмурилась.

— Ты никому ничего не должен, Холт. Все эти люди пришли потому, что были друзьями Джона, и они рады помочь тебе. Ну, садись же стол, пока не остыло.

— А ты?

— Конечно, только мне сначала…

— Пожалуйста, составь мне компанию.

Ли сглотнула и украдкой посмотрела по сторонам. Кажется, уже все в курсе, что она весело проводит время с сыном Джона. Если она пообедает с ним за одним столом, хуже уже не будет, решила она и кивнула.

— Спасибо, — улыбнулся Холт, и от его улыбки ее сердце растаяло. — Я мигом. Только немного отмоюсь.

— Хорошо. А я пока найду нам место.

Велев себе не обращать внимания на многозначительные взгляды других женщин, она нашла два свободных стула и пошла за едой.

Настроение было чудесное. Пока она не заметила Кейли, липнущую к Холту.

— Ты уже вернулась? — несколько виновато, как ей показалось, спросил Холт, забирая у нее тарелки и выдвигая для нее стул.

— Кейли, какой сюрприз, — криво улыбаясь, приветствовала ее Ли. — С каких это пор тебя привлекает клеймение скота?

— Услышав, что Холт будет заниматься этим впервые, я решила по-соседски к нему заглянуть и принести пирог, — почти промурлыкала Кейли.

— Спасибо. — Он проглотил кусочек курицы. — Никогда не ел ничего такого вкусного. Ты отменно готовишь, Ли.

— О, Ли, — притворно вздохнула Кейли. — Ты и твои сестры отлично готовите. Боюсь, кухня не совсем мое призвание. — Она устремила свои глаза на Холта.

— Спасибо, конечно. — Ли мило улыбнулась, может, останешься помыть посуду? Лишняя пара рук нам не помешает.

— Я бы с радостью, но я должна заехать за дочерью. Надеюсь, что мы еще встретимся, — склонившись над плечом Холта, с придыханием сказала она.

Ли с трудом удерживалась от того, чтобы не вцепиться ей в волосы. Вместо этого она подождала, пока Кейли не отойдет на значительное расстояние, и как можно равнодушнее сказала:

— Кейли очень привлекательна, ты не находишь?

Холт перестал жевать. Одна бровь взметнулась вверх.

— Привлекательна? Не заметил.

— Ты смеешься надо мной? — рассердилась она и встала.

— Ли, пожалуйста, сядь. Она меня совершенно не интересует.

— Я спросила, согласен ли ты со мной, что она привлекательна, а не то, интересна она тебе или нет.

Ли резко встала и ушла, позже досадуя на свою несдержанность. Выставила себя перед ним ревнивой дурой, бранила она себя, тяжело вздыхая.

Когда последнее клеймо было поставлено, все собрались в доме. Была устроена импровизированная вечеринка, благо еды и напитков было вдоволь.

Холт обвел гостиную взглядом. Кори играл с другими детьми, а Ли была в кружке женщин. Они что-то обсуждали.

Он наблюдал за ней, не в силах оторвать от нее взгляд.

— Из симпатичной девчушки Ли превратилась в красивую женщину, — раздался над его ухом мужской голос.

Обернувшись, он обнаружил рядом с собой Барта.

— Я не знаю, каким она была ребенком, но сейчас она очень красива.

— Уж можешь мне поверить, она была премиленькой девчонкой. — Барт, которому было за пятьдесят, дал ему бутылочку пива.

Холту не хотелось обсуждать ее с другими людьми.

— Я хотел бы поблагодарить тебя за помощь.

— Ну что ты, не стоит. — Барт хлопнул его по плечу и усмехнулся. — Сказать по правде, все пришли, чтобы посмотреть, как городской неженка справляется с фермерским трудом. Но теперь, конечно, все убедились, что тебя недооценили. Вот что, Холт. Может, поможешь мне на следующей неделе? И попроси приехать Ли. Ее жареные цыплята бесподобны.

— Я приеду, а что касается Ли, нужно будет спросить ее, — улыбаясь, сказал Холт и, извинившись, отошел.

Ли сбежала на конюшню. Не выдержав внимания, которое она вызывала благодаря Холту. Что бы она ни делала, куда бы ни пошла, глаза Холта всюду следовали за ней. Это не могло не привлечь внимания, и уже многие их соседи многозначительно переглядывались.

Она остановилась рядом с Лулу. Кобыла приветствовала ее тихим ржанием.

— Ну, здравствуй, мамочка. — Ли погладила ее по морде. — Как вы поживаете? Привет, Голди.

Она протянула руку, но двухнедельный жеребенок спрятался за-мать, поглядывая на нее влажными бархатными глазами.

— Что, тебе тоже надоело быть в центре внимания? — усмехнулась она. — Как я тебя понимаю. — Кори без устали демонстрировал Голди своим новым друзьям.

В конюшне воцарилось молчание, изредка прерываемое фырканьем лошадей.

Ли гладила Лулу и думала о своей жизни. Когда-то она точно знала, чего хочет: успешной карьеры и путешествий по миру. Но вот приближается третий десяток, а она все чаще задумывается о спокойной, размеренной жизни, о муже, о детях. Она бы не возражала против Холта и Кори, например.

— Вот, значит, где ты прячешься.

Она вздрогнула и обернулась. Небрежно прислонившись к двери соседнего денника, стоял Холт. Ее сердце забилось чаще.

— Я не спряталась, — возразила она немного дрожащим голосом. — Просто пришла взглянуть, как чувствует себя малышка Голди.

Он подошел к ней.

— Я думаю, что ты сбежала. От меня. Неприкрытое откровенное желание горело в его зеленых глазах. Он склонился ниже, и его теплое дыхание коснулось ее лица.

— Холт… — Она посмотрела на него умоляюще и вместе с тем страстно. — Я не думаю, что это хорошая идея — поцеловать меня.

— Тогда, — хрипло произнес он, — почему бы тебе не поцеловать меня? — Его палец дразняще дотронулся до ее губ, затем коснулся щеки.

Ли закрыла глаза, зная, что не сможет устоять перед его искушающим голосом. Разве сама она не об этом мечтает? Ее дрожащие руки обвились вокруг его шеи, и в ту же секунды их губы слились в обжигающем поцелуе.