о необходимости точно определять понятия не может составить содержание гносеологической теории. Собственно, эта мысль даже и не гносеологическая. Определять понятия – элементарное требование логики, пусть даже и не осознанной, осуществлять которое необходимо при любом типе гносеологии. Рационалистической гносеологии прежде всего надо дать ответ на вопрос о происхождении понятий в уме человека. У Сократа этого ответа нет. В итоге осталось лишь исходное убеждение в необходимости черпать истину именно из разума и признавать её, хотя бы методологически, абсолютной.

Этика была той темой, которая в наибольшей степени интересовала Сократа. Здесь он исходил из той элементарной мысли, что без нравственного и правового регулирования в общественной жизни невозможно достичь того порядка, без которого культурное существование людей немыслимо. Оригинальным нововведением была мысль Сократа – о которой было упомянуто выше, – что нравственному поведению, добродетели можно обучить. Эта мысль есть логическое следствие гносеологического рационализма.

Действительно, если область разумной истины включает в себя, помимо теории (умозрения) также и практику (нравственность), то это значит, что нравственность основана на знании и есть практическая реализация знания в социальном поведении. Нравственность (= этика) есть знание. Знание же можно передавать другим в процессе обучения. Такая умственная установка называется «этическим интеллектуализмом». Её часто ставят под сомнение, но, видимо, по недоразумению. Ведь сомневающиеся почти всегда имеют ввиду неудачу обучения нравственности: ведь обучают практически всех, но тогда почему именно нравственность чаще всего фактически отвергается в общественной жизни? Однако, следует вспомнить всеми признаваемое положение, что «нарушение принципа не доказывает ложности принципа». Нелепо же предположить, что из программы школьного обучения надо исключить нравственность ввиду малой действенности этого обучения.

Сократ: Бог – разумное начало, управляющее миром.

Из общефилософских установок Сократа естественно проистекает его взгляд на религию. Этот взгляд вполне традиционный. Прежде всего, он поддерживал консервативную точку зрения, противоречащую всему строю софистического афинского просвещения – антирелигиозного по существу, – что поклоняться богам в каждой стране надо так, как это определяют традиционные обычаи каждой страны. О таком именно мнении Сократа свидетельствует его современник и ученик Ксенофонт (450-354) в своих «Воспоминаниях о Сократе». В этих же «Воспоминаниях» Ксенофонт сообщает, что Сократ конструировал доказательство существования Бога как разумного начала, управляющего миром.

Аргументы этого доказательства следующие. Во-первых, целесообразность устройства человека, которая позволяет ему быть оптимально приспособленным к окружающей действительности (в частности, воспринимать эту действительность через различные органы внешних чувств – зрение, слух, обоняние, вкус, осязание). Устроителем этой целесообразности можно мыслить только вселенский разум, т.е. Бога. Во-вторых, аналогия между человеком («микрокосмом»), и окружающей действительностью («макрокосмом»). Нелепо предполагать, что для управления вселенной, «макрокосмом», не требуется вселенский разум, т.е. Бог, если управлять поведением человека, «микрокосмом», немыслимо без наличия индивидуального человеческого разума.

Сократу принадлежат четыре доказательства бессмертия души.

Кроме того, для Сократа бессмертие человеческой души – другая важнейшая категория религиозного мировоззрения, вслед за бытием Бога – также было вне сомнения. Сократу даже принадлежат четыре доказательства бессмертия души, что засвидетельствовал Платон в своем сочинении «Федон». И ещё об одной категории религиозного мировоззрения Сократа следует упомянуть. Это – «внутренний голос», которого Сократ, по своему собственному признанию, слушался при определении своего нравственного поведения. Ясно, что речь идет о «совести», как о гласе Божием в душе человека.

Вообще говоря, Сократ был той исторической фигурой, в которой осуществился решающий перелом всего течения древнегреческой философии.

Сократические школы

После смерти Сократа среди его друзей и учеников образовались несколько групп единомышленников, в каждой из которых обнаружилась более или менее определенная система мыслей. Такие группы принято называть «сократическими школами». Действительной умственной связи у этих «сократиков» с Сократом почти не было. Это были все те же афинские софисты, которые, по каким-то причинам – мало понятным для людей иной эпохи, – называли себя последователями Сократа.

Эвклид Мегарский (450-380 до Р. Х.) и мегарики

Эвклид был родом из Мегары (город в 15-16 километрах к западу от Афин). Его исходной философской установкой была онтологическая мысль Парменида, что истинно-сущее бытие может мыслиться только как единое и неизменное. Влияние Сократа проявилось в том, что Эвклид отождествил элейскую онтологическую категорию «бытия» с сократовской этической категорией «блага». Действительно существует только «благо», называемое иногда «разумом», или «богом». Кроме «блага» (= «разума», = «бога») не существует ничего.

Эвклид: истинное бытие – совокупность «идей», которые для понятий есть оригиналы, а сами понятия есть копии.

Гносеологическая позиция Эвклида, естественно, та же, что и у Парменида, и у Сократа – знание дается только разумом. Мысль Сократа, что истинное знание представляет собою совокупность точно определенных понятий, привела Эвклида к выводу, что и истинное единое бытие тоже должно быть представлено в раздробленном виде, как совокупность неких умозрительных реальностей, «идей», которые для строго определенных понятий будут оригиналами, и по отношению к которым сами понятия будут копиями. Ведь бытие и знание – это одно и то же.

Правда, для современников мегарики были неизмеримо более интересными другой стороной своей деятельности. Они прославились как спорщики, «эристики». Образцом для них был Зенон Элейский со своими «апориями». Один из учеников Эвклида, Эвбулид Милетский, составил несколько остроумных вопросов-загадок, любой ответ на которые выглядит как несообразность. Например, «Если лжец говорит, что он – лжец, то он лжец или не лжец?». Или: «Если ты чего-то не потерял, значит, ты имеешь это? – Да. – Ты рогов не терял? – Нет. – Значит, ты имеешь их?». И ещё: «Кого можно назвать лысым? – У кого нет волос. – А если у него один волос есть на голове, лысый он или не лысый? – Лысый. – А если два… и т.д.».

Антисфен (444-366 до Р. Х.) и киники

В теоретической философии, гносеологии, Антисфен был типичным софистом-скептиком, т.е. номиналистом и, следовательно, сенсуалистом. Относительно номинализма сохранилось высказывание Антисфена о том, что при определении понятия субъекту (= подлежащему) можно через предикат (= сказуемое) приписать только тот признак, который уже изначально подразумевается в этом субъекте (= подлежащем). Эту мысль, кстати сказать, первым сформулировал Горгий, учеником которого, до встречи с Сократом, был Антисфен. Следовательно, возможны только тождественные (аналитические) суждения.

Очевидно, что так понимаемая сущность умственной деятельности лишает умственную деятельность всякого смысла. Ведь ее смысл как раз и состоит в убежденности в том, что через точное определение понятий и составление из этих понятий суждений умственная деятельность производит истинное знание, относительно которого все наши прежние случайно сформировавшиеся сведения и мнения следует считать не имеющими значения истины (они могут иметь только практическую пользу). Если же следовать за Антисфеном и считать, что соединение