Ленинская «Искра» и журнал «Заря» сыграли огромную роль в создании РСДРП. Мартов принимал самое активное участие в этих изданиях, будучи одним из редакторов и самых активных авторов (он написал 39 статей, в том числе 9 передовых; Ленин — 32 статьи, из них 15 передовых). Мартову, кстати, принадлежит замечательный по своей остроте «Гимн новейшего русского социалиста», в котором едко высмеиваются взгляды «экономистов», их слепое преклонение перед стихийностью. «Гимн» впервые был опубликован в апреле 1901 г. в журнале «Заря» № 1 и подписан шаржированным псевдонимом — Нарцис Тупорылов. Текст его опубликован в первом томе «Истории КПСС» (с. 280―281).

Период ленинской «Искры» и «Зари» можно считать временем наибольшей близости Ленина и Мартова. Они вместе дружно и самозабвенно работали в редакции, вели переписку с корреспондентами, организовывали конспиративные связи, часто и подолгу беседовали. Сохранился очень живой рассказ об их общении в воспоминаниях Н. К. Крупской:

«В начале первого — после обеда — приходил Мартов, подходили и другие, шло так называемое заседание редакции. Мартов говорил не переставая, причем постоянно перескакивал с одной темы на другую. Он массу читал, откуда-то узнавал всегда целую кучу новостей, знал всех и вся. „Мартов — типичный журналист, — говорил про него не раз Владимир Ильич, — он чрезвычайно талантлив, все как-то хватает на лету, страшно впечатлителен, но ко всему легко относится“. Для „Искры“ Мартов был прямо незаменим. Владимир Ильич страшно уставал от этих ежедневных 5―6-часовых разговоров, делался от них совершенно болен, неработоспособен. Раз он попросил меня сходить к Мартову и попросить его не ходить к нам. Условились, что я буду ходить к Мартову, рассказывать ему о получаемых письмах, договариваться с ним. Из этого, однако, ничего не вышло, через два дня дело пошло по-старому. Мартов не мог жить без этих разговоров».[9]

Напомним, что Мартов был одним из тех немногих людей, с которыми Ленин был дружески на «ты».[10]

Однако именно в этот период наибольшей близости выявились первые серьезные разногласия между ними по ряду теоретических и практических вопросов революционного движения. Это особенно проявилось при разработке программы РСДРП. Мартов (вместе с Плехановым и Аксельродом) резко выступал против тезиса Ленина о национализации земли. За этим расхождением крылось по сути дела несогласие по вопросу о руководящей роли пролетариата в демократической революции, об основах союза рабочего класса и крестьянства. Яростные споры разгорелись по поводу индивидуального террора: Ленин был решительным его противником, Мартов же условно допускал применение террора.

Программные вопросы — аграрный, национальный и другие — вызывали ожесточенные дискуссии в редакции. Но следует заметить, что Мартов в то время чаще всего выступал на стороне Ленина. Голоса обычно разделялись так: с одной стороны — Ленин, Мартов и Потресов, с другой — Плеханов, Аксельрод и Засулич.

Однако расхождения между позициями Ленина и Мартова были отнюдь не редкими. Так, Мартов вопреки доводам Ленина о назревшей необходимости созыва II съезда РСДРП, пасуя перед возникшими трудностями, предлагал временно отказаться от идеи общепартийного съезда, заменив его съездом искровцев. Возникали между ними споры и по поводу публикации некоторых статей в «Искре» и «Заре». Так было, в частности, при обсуждении довольно путаной статьи Ю. М. Стеклова (Невзорова) «Социал-демократия как носительница национального освобождения». Не в соответствии с обычной раскладкой голосов против ее публикации выступили Ленин и Плеханов, за публикацию — Мартов и Потресов. Дело кончилось тем, что статья все же была опубликована в «Заре», № 2―3, за 1901 г.

История столкновения и раскола на II съезде партии — тема особая. Напомним лишь о главном.

Принципиальные разногласия выявились, как известно, при обсуждении первого параграфа устава партии, проект которого был предложен Мартовым. Ленин решительно возражал против него, но при голосовании ленинская формулировка была отклонена. Однако окончательно большинство и меньшинство на съезде определилось при выборах центральных органов. Сторонники Ленина положили начало большевистской партии, сторонники Мартова — меньшевистской.

Не желая, чтобы разногласия между большевиками и меньшевиками привели к полному разрыву между прежними единомышленниками, Ленин в ходе съезда пытался воздействовать на Мартова через близких ему людей (тульского рабочего С. И. Степанова, И. X. Лалаянца). Так было, например, когда Мартов отказался войти в состав новой редакции ЦО партии.

Насколько тяжело Ленин переживал раскол и как стремился избежать его, видно из письма А. Н. Потресову от 13 сентября 1903 г.: «И вот, я спрашиваю себя: из-за чего же, в самом деле, мы разойдемся так на всю жизнь врагами? Я перебираю все события и впечатления съезда, я сознаю, что часто поступал и действовал в страшном раздражении, „бешено“, я охотно готов признать пред кем угодно эту свою вину, — если следует назвать виной то, что́ естественно вызвано было атмосферой, реакцией, репликой, борьбой etc. Но, смотря без всякого бешенства теперь на достигнутые результаты, на осуществленное посредством бешеной борьбы, я решительно не могу видеть в результатах ничего, ровно ничего вредного для партии и абсолютно ничего обидного или оскорбительного для меньшинства».[12]

Однако все попытки образумить Мартова закончились неудачей, и раскол стал реальным фактом.

Вся дальнейшая история отношений Ленина и Мартова является отражением той борьбы, которая велась на протяжении многих лет между большевиками и меньшевиками и которая хорошо известна. Нам бы хотелось обратить внимание лишь на те некоторые детали этой борьбы, которые выявляются при изучении ленинских писем.

Одним из немаловажных пунктов обвинения Лениным Мартова была склонность последнего смешивать личные вопросы с политическими. Ленин указал на это в письме А. М. Калмыковой от 30 сентября 1908 г. Напомнив ей о случае, когда Мартов и его единомышленники «засудили» человека, по выражению Ленина, «политически» за историю чисто личного свойства (о ком шла речь, установить не удалось), Ленин писал: «А ведь это случай совсем, совсем типичный. Ведь и теперь — корень тот же, то же смешение личного и политического, то же заподозривание нас в желании запятнать лично, хотя мы только отодвигаем (и передвигаем) политически. И когда Вы мне напоминаете: вина должна быть и у Вас, — я отвечаю: личной не думаю и отрицать, но корректива политического требовать за сие не доводится».[13] Ленин и позднее неоднократно обвинял Мартова в том, что тот путает личное с политическим с целью дискредитации большевиков.

Конец 1903 г. и начало 1904 г. — один из самых тяжелых периодов в жизни Владимира Ильича. Одна из причин этого, несомненно, разрыв с Мартовым, хотя раскол с меньшевиками Ленин все больше осознает как неизбежный и принципиальный.

Н. К. Крупская вспоминала: «Ему чрезвычайно трудно было рвать с Мартовым. Период питерской работы,