С момента первых посиделок с командой минула неделя. Салонные игры пришлось сделать ежедневными — это позволяло хоть как-то снизить напряжение; фанты сменили «летающие птицы», «птиц» — горелки, а потом черед дошел до игры в рифмы, и стало ясно, что пираты неважно приспособлены к светским развлечениям. От большинства вариантов пришлось отказаться просто потому, что на всем корабле набралось всего десять грамотных человек, считая нас с фрейлинами и Родриго. Та же игра в рифмы вроде бы и не требовала умения писать и читать, но со словарным запасом у моряков тоже намечались проблемы, и нам пришлось вернуться к фантам. Причем у Каталины уже заканчивались пристойные задания, и она ходила по грани, — а ветер по-прежнему не менялся. Отвлекать людей от штиля становилось все сложнее, и был недалек тот момент, когда это станет вовсе невозможно.

Но если в битве за симпатии команды уверенно побеждал светлый образ зеленоглазой красавицы Каталины, то бой за Чара проиграли все. Кажется, включая капитана. Закрывать на это глаза становилось опасно: корабельный секретарь — не настолько незаметная фигура, чтобы сбрасывать его со счетов.

— Удачно, что я застала вас вместе, — заметила я с непроницаемым лицом и подтащила к себе освободившийся табурет. Чар проводил его таким испепеляющим взглядом, будто это несчастная мебель была повинна в затянувшемся безветрии, и повернулся ко мне, скрестив руки на груди.

Я села на табурет и одернула камзол, чтобы вернуть себе невозмутимость — хотя бы видимую. Нависать надо мной у Чара получалось даже слишком хорошо.

— Не хотелось бы обсуждать этот вопрос с каждым из вас по отдельности, — ровным голосом произнесла я.

Левая капитанская бровь приобрела чрезвычайно скептический изгиб. Чар не шелохнулся, и я твердо встретила его взгляд.

— Я тебе не нравлюсь, — констатировала я. — Это я могу понять, я не нравлюсь никому. Однако нельзя не заметить, что…

— Постойте-ка, — вдруг перебил меня капитан Датри, и на какое-то исключительно дурацкое мгновение мне показалось, что сейчас он возьмёт и заявит, что я нравлюсь ему. Но Нил, в отличие от меня, трезвость рассудка не утратил. — Так вы поэтому всегда ставили в центр внимания Каталину?

Я недовольно нахмурилась, поскольку уже давно отвыкла от того, что кто-то в принципе может перебить королеву, — да ещё по такому бессмысленному поводу! — но одергивать капитана не рискнула.

— Разумеется. У меня сложилась определенная репутация, которая не позволяет рассчитывать на всеобщую любовь, — я вдруг осознала, что скривила рот, и поспешила избавиться от неподобающей гримасы. — А в присутствии Ампаро ваш экипаж находится в постоянном напряжении, поскольку она разбила лампу о голову одного из них и угрожала поджечь корабль. Матросы понимают, чем это было вызвано, однако повернуться к ней спиной больше никто не рискнет. Зато Каталина в их глазах чиста и невинна, а это ровно то, что необходимо, чтобы им захотелось оберегать и восхищаться. Но я хотела поговорить вовсе не об этом…

Только изложить проблему мне снова не дали.

— Вот! — взвился корабельный секретарь и хлопнул раскрытой ладонью по столу от избытка чувств. — Вот о чем я говорю! Она же…

— Чар.

Нил произнес это совсем негромко. Он не двигался, только уставился на Чара исподлобья, — но вздрогнули мы оба, а я малодушно порадовалась, что капитанский взгляд направлен не на меня.

Однако у корабельного секретаря, похоже, уже выработалась привычка к грозному рыку.

— Что? — с непонятной издёвкой переспросил он. — Будто твоя королева не догадается, что ее собираются использовать! Удачное решение, конечно, — стравить двух акул и просто подождать, кто из них выживет: Марисоль или губернатор!

Я моргнула, переваривая сказанное, и вклинилась прежде, чем капитан успел подобрать слова:

— Теперь я окончательно запуталась. Ты переживаешь за меня?

Чар поперхнулся от возмущения, но отпереться от столь сомнительных симпатий тоже не успел.

— Он переживает за себя, — резко произнес капитан Датри и вздохнул, с заметным усилием успокаиваясь. — Губернатор Фриайленда знает, кто я, и не в восторге от этого. Но «Бродяга» — один из самых успешных добытчиков, и в море с нами приходится мириться. Однако мы не сможем грабить вечно, поэтому я хочу купить землю и осесть. Губернатор ни за что этого не позволил бы: во-первых, ему нужна добыча на продажу, а во-вторых, терпеть вампира где-то за горизонтом гораздо проще, чем на плантации на соседнем острове. Я был вынужден подчиняться, поскольку нам нужен канал сбыта и порт, где «Бродяга» может безбоязненно останавливаться на ремонт. Но с вашим появлением расстановка сил изменилась, и Чар опасается, что я всё-таки смогу выкупить остров, где всем будет плевать, какой длины у меня клыки.

А еще такой остров с моей помощью вполне мог со временем превратиться в весомого конкурента Фриайленда. Зачем довольствоваться каналами сбыта губернатора, который наверняка берет себе неплохой процент за перепродажу пиратской добычи, когда можно договориться с вампиром, вынужденным урезать свою прибыль просто ради того, чтобы с ним имели дело?

На месте губернатора я бы тоже терпела Нила Датри исключительно ради выгоды, стиснув зубы и мечтая подгадать момент, когда же капитана «Бродяги» можно будет тихо и незаметно сместить. Но какое дело Чару до статуса вампира, который его кусает? Главное, чтобы у него клыки были на месте, а остальное второстепенно! Разве что…

— То есть ты просто не хочешь менять мушкет на мотыгу, а от укусов отказаться уже не можешь? — сообразила я, и Чар так надулся, что словесное подтверждение уже не потребовалось. — Но я собиралась попросить покровительства у губернатора Коринезийских островов. Это не та позиция, из которой можно повлиять на его взгляды касательно продажи земли вампиру!

— Вы сцепитесь, — неожиданно устало сказал Чар и ссутулился. — С губернатором. Две акулы на таком маленьком острове не уживутся мирно. Губернатор не потерпит этакого мастера подковерных интриг на своей территории, он слишком привык к тому, что опаснее него во всем Фриайленде никого нет. Вы сцепитесь, и одним небесам ведомо, кто из вас выживет, но…

Он осекся и махнул рукой, но я понятливо кивнула и задумалась.

Мы сцепимся. Просто потому что мне опасно выпускать из рук такой рычаг влияния, как канал торговли с Яфтом, а губернатору — рискованно оставлять хоть малейший шанс на то, что Нил Датри осуществит свою мечту о собственном острове, где можно не зависеть от капризов морской погоды и настроения команды, а главное — собственно от губернатора Фриайленда.

Кто бы ни победил в гипотетической схватке, проиграл в ней однозначно Чар. Если самой удачливой «акулой» окажется губернатор, капитану, привезшему