к семнадцати уже короновалась и несла свою ношу до этого года. Не думаете же вы, что для женщины с моим воспитанием и образованием возможно так просто поступиться честью и, что даже важнее, безопасностью — своей и королевства?! Временное помутнение рассудка от горя еще объяснимо, но я должна была отослать Родриго сразу же, как только вышла из своих покоев после похорон Его Величества!

Родриго стиснул зубы, но не нашелся что возразить. Зато Нил хмыкнул и повернулся к Чару:

— Ты об этом знал?

— Вот ночей не спал, зубрил биографию королевы и придворный этикет! — огрызнулся корабельный секретарь.

— И я не знал. Значит, и губернатор не знает, — сделал вывод Нил и снова обернулся ко мне. — По-моему, ты усложняешь, Марисоль. Фриайленд — не дворец. Лучше прикинь, почему после того, как роман продлился целый год, ты вдруг решила прикрыть его другим. Да еще со мной!

Я недовольно покачала головой. Фриайленд, возможно, и не дворец, но это вовсе не означало, что все его население поголовно эрудировано на том же уровне, что и экипаж «Бродяги»… впрочем, мотивацию, пожалуй, можно было и упростить.

— Это как раз несложно, — ответила я. — Во дворце есть потайные ходы и укромные уголки, да и затеряться среди придворных и гостей гораздо проще, чем на корабле, где мы вчетвером занимаем одну каюту. Фрейлины могли что-то заподозрить, и я выбрала первого мужчину, в связи с которым меня вообще можно было заподозрить. А раз уж меня так удачно затащили в капитанскую каюту и бросили наедине с тобой… — я развела руками, предлагая присутствующим самостоятельно вспомнить, как после разговора с Нилом я вышла из капитанской каюты в его жилете, а уже через несколько дней разгуливала с ног до головы в его одежде… пока как-то не показалась в рубахе Родриго.

— Тогда назревает следующий вопрос, — вклинился рыцарь, нахмурившись. — Простите, Ваше Величество, но почему я должен был это стерпеть?

— Марисоль, — поправила я его и смущенно улыбнулась. — Привыкай, это придаст легенде правдоподобности. А что до терпения… — я провела пальцами по шее, и Родриго повторил мой жест, тут же наткнувшись на свежие шрамы от вампирского укуса. — Не нужно изображать, что ты терпел.

— А меня от убийства соперника, надо полагать, удержал договор морского братства, — с каким-то злым бесшабашным весельем заключил капитан Датри.

Я покосилась на Чара и промолчала. Первой версией, пришедшей мне на ум, был не договор, а чахлый и тощий корабельный секретарь. Сколько крови в нем — и сколько в рыцаре, который имел неосторожность оказаться соперником вампира?..

Чару и без подобных наблюдений хватало причин для неприязни что ко мне, что к Родриго.

— Роковая женщина, — брезгливо прокомментировал корабельный секретарь. — Как тут в тебя только весь корабль не перевлюблялся?

Родриго недовольно поморщился, но до спора с пиратом не опустился. Я и вовсе пропустила комментарий мимо ушей: альтернативу-то до сих пор никто не предложил, а мой вариант был аккурат настолько правдоподобен, чтобы в него поверили далёкие от дворцовых интриг люди, и при этом таким дурацким, что ни один мужчина не захотел бы знать подробности!

Зато капитан Датри вдруг улыбнулся и неожиданно серьезно ответил, хотя вопрос адресовался вовсе не ему:

— Я и сам не понимаю.

Чар скривился и отвернулся, сделав вид, что всецело поглощен уходом за лимонами.

— Не переигрывай, кэп, — хмуро посоветовал Родриго.

Ему капитан тоже ответил улыбкой. Только очень широкой — и чрезмерно зубастой.

А я печально подумала, что, кажется, изобрела новое развлечение для команды…

Ветер всё-таки поднялся — даже немного сильнее, чем хотелось бы. К вечеру матросы были измотаны, и под навес из парусины приползли только самые молодые и стойкие — и, что особенно ценно, весьма болтливые.

Я только надеялась, что при этом они достаточно наблюдательны, потому как открыто демонстрировать привязанность к капитану Датри сочла слишком топорным ходом и теперь просто сидела рядом — в рубахе Родриго и атласном жилете Нила. Но мой внешний вид, как и следовало ожидать, никого особо и не волновал — хоть и создавал нужный антураж.

— А что, сегодня без рома? — с неизбывной печалью спросил юнга — загорелый до черноты, невероятно тощий паренёк ростом с Каталину, одаренный столь густым и сочным басом, что было совершенно непонятно, где в этом тщедушном тельце таится столько звука.

Следом за ним заворчала ещё пара человек, но капитан быстро расставил все по местам:

— Или посиделки без рома, или последние две недели плавания — без питья, — категорично изрек он и откинулся назад, улегшись в большую бухту каната, как в гамак. — Мы изрядно подъели запасы за время безветрия.

Кто-то сплюнул и ушел, но большинство печально повздыхало и всё-таки полезло под навес, рассудив, что уж лучше зрелища без хлеба, чем полная аскеза. Сегодня, правда, Каталина сидела не на бочке в центре, а на бухте каната в стороне — и была всецело поглощена небольшим гобеленом на переносной раме: качка делала плетение несколько небезопасным занятием, и фрейлина не поднимала головы. Бузур сидел рядом и подавал нити для челнока, вызывая неизменные ассоциации с терпеливым матерым волкодавом, на которого ребятня забавы ради нацепила розовый бант, воображая, будто перед ними просто болонка-переросток.

Нил поглядывал на него с тщательно скрываемой тревогой. Столь трепетного отношения к женщине, которая могла оказаться предательницей, сдавшей королеву и укрывший ее корабль Альвеону, капитан от своего квартермастера явно не ожидал и теперь не знал, что с этим делать.

Вышло как нельзя кстати — Родриго пришел под навес в числе последних присоединившихся, проследил за взглядом Нила и понимающе хмыкнул:

— К слову о женском коварстве, да, кэп?

Нил повернулся к нему и едва заметно приподнял верхнюю губу — презрительно и угрожающе одновременно. Родриго оценил показавшиеся кончики клыков и несколько побледнел, но добавить ничего не успел: Каталина отвлеклась от гобелена и удивлённо уставилась на рыцаря.

— Сир Родриго?

Бузур набычился и повторил гримасу капитана — вышло даже выразительнее. Каталина покачала челноком, даже не взглянув в его сторону, и квартермастер тут же отвлекся, чтобы отыскать нужный клубок ниток.

— Пожалуй, мне есть что рассказать, — решительно и зло объявил Родриго и направился к заветной бочке в центре круга.

Юнга разочарованно застонал.

— Эй, а как же…

— Я бы послушала, — весомо вставила Ампаро. — Сир Родриго — прекрасный рассказчик.

Каталина согласно опустила ресницы, и уж ей-то никто возразить не решился. И хотя было не до конца ясно, что тому виной: девичье обаяние или ручной вампир с тесаком, — но Родриго беспрепятственно залез на