Зои непонимающе посмотрела на него, но, поняв, куда клонит Генри, сказала:

– Хм, верно подмечено.

Она выпускающий редактор журнала о путешествиях – работает над историями о том, как кто-то другой реализовывает ее собственные мечты.

Кто-то другой…

– Какого рода приключения? Приключения, которые дают тебе… что?

Зои опять закрыла глаза и задумалась. Если бы она могла отправиться куда угодно, куда бы она отправилась?

– Определенно не скайдайвинг и не мотокросс, – сказала она. – Не скалолазание. Приключения, под которыми я подразумеваю увидеть самые красивые места на планете. – Она еще немного подумала. – Кстати, не ради восхищения, а потому что это красиво.

Она открыла глаза. Генри достал карандаш и на чистой странице своего маленького блокнота написал три слова:

– Знаешь, почему большинство людей не копят деньги, Зои? А если и копят, то их сбережения ничтожны? Потому что они просто не понимают, в чем смысл. А смысл заключен здесь, – Генри кивнул на три написанные слова. – Люди говорят о том, чтобы купить побольше дом, приобрести получше машину, иметь посолиднее зарплату. Но ничто из этого на самом деле не важно. А важно то, что дают тебе эти вещи. Твои мечты, Зои, – и неважно, курсы ли это фотографии или кругосветное путешествие – вот что имеет значение. Они более чем важны, они необходимы как кислород. Без них ты задыхаешься. Я допускаю, что этот список неокончательный, – добавил он. – Без сомнения, ты захочешь пересмотреть его, отредактировать, что-то добавить. Но эти вещи, которые написаны, можешь считать своими ценностями. Это то, что имеет значение. Для тебя, разумеется. – Кивком головы он показал на страницу блокнота. – Вот в чем суть. Приносит ли то, что ты делаешь, и решения, которые принимаешь каждый день, больше свободы, приключений и красоты? Тратишь ли ты деньги на то, что для тебя по-настоящему важно?

Зои на секунду задумалась и сказала:

– Вы имеете в виду, приносят ли они мне невероятное и неподдельное счастье?

Он улыбнулся:

– Именно.

Зои вновь обратилась к написанным Генри словам. Почему-то она снова вспомнила маму: «О, Зои, будь счастлива с тем, что у тебя уже есть». Была ли она счастлива?

Она снова посмотрела на Генри.

– Можно, я задам вам личный вопрос?

Он усмехнулся:

– Конечно.

– Что приносит невероятное и неподдельное счастье вам?

Генри откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на нее:

– Вот это отличный вопрос. – Он встал и сказал: – Прогуляемся?

– Тридцать шесть лет назад один мой хороший друг задал мне тот же вопрос. Я сам никогда не задумывался об этом и был крайне удивлен, поняв, что у меня нет на него ответа. Я не был несчастлив. Молодой архитектор с хорошими перспективами и стабильным будущим. Мне нравилась то, чем я занимаюсь, и люди, с которыми я работал бок о бок. Но давала ли мне работа ощущение невероятного и неподдельного счастья? – Генри медленно покачал головой. – Нет, пришлось мне признать, не давала. Я проводил часы напролет, чтобы платить за вещи – вещи, которые никак не приближали меня к той жизни, которой мне на самом деле хотелось жить.

И я пошел к своему начальнику и договорился о том, что какое-то время буду отсутствовать. Собрал сумку, купил билет на самолет и полетел в Европу.

Сначала я сказал, что возьму несколько недель, чтобы, ну… перезагрузиться, что ли. Я говорил, что мне надо полностью обнулиться. – Генри усмехнулся. – Но вышло так, что на ту работу я так и не вернулся.

Друзья в один голос твердили, что я сошел с ума – я бросил идеальную карьеру. Ну, в общем-то, они были правы. Но, Зои, на протяжении многих лет я говорил себе: «Когда-нибудь, Генри, ты отправишься путешествовать по миру в поисках самых фантастических мест на планете, чтобы сделать снимки».

И я сделал это. Внезапно я понял, как бессмысленна идея о том, что нужно ждать пенсии, чтобы реализовать свои мечты. Я подал заявление в компанию, где тогда работал, и отправился в путешествие на шесть недель. По возвращении я взял в аренду небольшое помещение на первом этаже в моем любимом районе и начал маленький бизнес.

– Открыли кафе, – догадалась Зои.

Генри кивнул.

– И начал платить сначала себе. Владеть своей жизнью. Прошло не так уж много времени, когда я смог купить здание. И с самой первой поездки я беру шесть недель каждый год и отправляюсь в путешествие. За последние тридцать шесть лет я побывал в сотне стран.

Зои вдруг поняла, что все это время не замечала кое-что важное, что было у нее прямо перед глазами. Она почувствовала, как по телу пробежали мурашки.

– Все эти фотографии… – прошептала она. – Это вы их сделали.

Генри посмотрел на нее и улыбнулся.

– Я уже говорил: тот снимок, который тебе так понравился, – мой любимый.

Разговаривая, они бродили по залу и как раз подошли к снимку Миконоса на рассвете и остановились перед ним.

– Помню тот день, когда я сделал эту фотографию. Словно вчера было, – произнес Генри мягким, как будто издалека звучащим голосом. – Сразу после того, как я спустил затвор, я повернулся, положил камеру и, опустившись на одно колено, сделал предложение.

– И она сказала «Да», – догадалась Зои.

– Кафе называется Helena’s – «У Хелен».

Генри улыбнулся.

– Хелен. Елена… Как Елена Троянская, самая красивая женщина во всей Греции. Мы познакомились прямо там, в той гавани, за несколько недель до этого снимка. Это была моя самая первая поездка – первый раз, когда я отправился в путешествие и полностью выпал из привычного ритма внешнего мира. Елена приехала со мной в Штаты и… – Он остановился и раскинул руки, как бы пытаясь охватить все пространство кафе – вот она.

Кафе «Хелен».

– Любовь моей жизни, – сказал он. – И с тех пор я говорю «да».

Зои наконец поняла, что так привлекало ее в этой фотографии. Не просто красота пейзажа, а красота момента – светящийся золотым светом миг, наполненный любовью и бесконечными возможностями.

Зои вдруг увидела, что все фотографии на стенах кафе были переполнены этой красотой. На каждой запечатлено какое-то особенное мгновение жизни Генри – и теперь он был с ним навсегда.

И Зои вдруг еще поняла, что было такого в Генри. Она пыталась описать, что притягивало к нему – не только ее, Зои, но и Барона, и Джорджию, и Барбару, и многих других. Что-то магнетическое, вспомнила она, как харизма, но не совсем. Какая-то умиротворенная радость, что-то вроде удовлетворения от жизни. Человек, который прожил десятки тысяч моментов так, как другие не живут никогда.