— Анастасия Михайловна будет принимать участие в руководстве компании? — спрашивает мой новый знакомый Артур, улыбаясь мне.

— Пока нет, — отвечает за меня Рустам.

— А ты и отвечать за нее будешь, Рустам? — усмехается Артур. — Сколько ей лет? Она не вправе сама решать?

— Пока не вправе, — сухо отвечает Рустам. — И да, я буду отвечать за нее. Тебя что-то не устраивает?

Артур лишь разводит руками.

Похоже, на этом сборище никто особо друг друга не любит.

— Хм, — опять слышу этот злой женский голос, — а откуда нам знать, что она — дочь Михаила? Есть доказательства?

— Есть, — опять отвечает Рустам, повернувшись к женщине. — И главное доказательство — это воля Михаила. Ты хочешь ее оспорить?

— Возможно, — как-то зло улыбается она. — Я, да думаю, не только я, сомневаюсь в ее родстве с моим бывшим мужем.

Она встает с места и под стук каблуков подходит ко мне.

— Встань, пожалуйста, девочка, — вроде, и просит, но в голосе больше приказа, чем просьбы.

Послушно встаю. Она внимательно осматривает мое лицо.

— Она не похожа на Михаила. Совсем, — заключает свои наблюдения женщина. — Вот наш сын похож! Вылитый Михаил!

— Маргарита, — говорит Рустам, — тебе самой не смешно? Ты пытаешься доказать родство сходством внешности? Ты же, вроде, не глупая женщина…

— Хватит, Рустам! — взрывается она. — Откуда мне знать? Может эта девка была последней шалавой у Михаила и поэтому он решил выставить ее как дочь и всучить ей половину наследства? Искусно насосала?

Это она говорит уже, глядя мне в глаза.

Я вспыхиваю. Мне хочется ответить ей, но не получается. В горле комок. А из глаз того и гляди потекут слезы.

— Вы… — все, что выходит из меня. — Да как Вы смеете… Я…

И я не выдерживаю и срываюсь с места, бегу к двери. И уже поравнявшись с ней, слышу другой женский, но жесткий голос:

— Маргарита, сядь! Перестань истерить! Рустам!

Я выбегаю в коридор и нахожу какой-то темный закоулок. Прислоняюсь к стене и стекаю по ней на пол. Сижу, спрятав голову в колени, и рыдаю.

Почему они так со мной? Что я им сделала?

Слышу шаги. Поднимаю голову и вижу перед собой ноги. Взгляд медленно скользит вверх — Рустам.

Он садится рядом со мной и протягивает платок.

— Почему? — всхлипываю я.

— А ты как думала? Тебя тут никто не любит и не рад тебе.

— Я не хочу, — я все никак не могу успокоиться. — Не хочу. Мне не надо ничего.

И тут Рустам кладет мне руку на плечо и прижимает к себе. Моя голова оказывается на его груди.

— Успокойся, — говорит он. — Будешь меня слушаться и все будет в порядке. С крещением тебя, кстати.

Я отрываюсь от его груди и смотрю в глаза. Чувствую, как его пальцы сильнее впиваются в мое плечо.

Вдруг он большим пальцем смахивает слезы сначала с одной щеки, потом со второй. А потом его палец, не отрываясь, скользит вниз и проводит по верхней губе, смазывая помаду.

Рустам смотрит мне в глаза, а его палец задерживается на какое-то мгновение на моих губах. Но потом он резко отдергивает его и также резко отпускает меня и встает.

Поправляет пиджак и подает мне руку.

— Пошли, — говорит, уже не глядя на меня, — тебя отвезут домой.

Он передает меня водителю, а сам возвращается в ту комнату, откуда я сбежала.

Меня привозят в его дом. Я сижу в своей комнате, прокручивая в голове события сегодняшнего дня. Все события. Машинально провожу пальцем по губам. И трясу головой, пытаясь освободиться от морока.

Решаю почитать учебники, чтобы хоть как-то отвлечься. И незаметно засыпаю.

Просыпаюсь, когда за окном уже темно. Смотрю на часы. Начало одиннадцатого.

Очень хочется пить и я спускаюсь на кухню.

Проходя мимо гостиной, замечаю блики огня. Перевожу взгляд на кресло напротив камина и замечаю там руку на подлокотнике и широко расставленные ноги.

Я не должна заходить. Не должна. Мне надо на кухню.

Но ноги сами переступают порог гостиной. Я иду тихо, аккуратно ступая по мягкому ковру. Подхожу к креслу.

Рустам. В костюме, с ослабленным галстуком. И с закрытыми глазами. Он спит. Рядом с креслом стоит бутылка чего-то коричневого и пустой стакан.

Я сажусь на корточки рядом с креслом и рассматриваю его лицо. В бликах огня он выглядит особенно жестким и властным. Даже во сне оно не расслабляется. Брови сдвинуты. Только губы выглядят мягкими и податливыми. Пряди волос прилипли ко лбу и мне хочется убрать их. Пытаюсь подавить это желание. Безрезультатно.

Рука сама тянется к лицу Рустама.

И, вот, когда я уже почти касаюсь его, он вдруг резко открывает глаза и перехватывает мою руку. Берет ее за запястье и заламывает.

— Ой, — само собой вылетает из моего рта.

И я не знаю, к чему это больше относится — к боли или к испугу.

Совет директоров выдался на редкость поганым. Почуяв, что акции уходят из-под носа, Маргарита и Артур готовы были оспорить не только завещание Михаила, но и, как мне показалось, придушить Настю. Хорошо, что она уехала домой. Рано ей еще участвовать в корпоративных войнах.

В итоге успокоить Маргариту смогла только Мария Эдуардовна, мать Михаила. Ее Маргарита боялась.

О том, что у нее есть еще и внучка, Мария Эдуардовна узнала уже от меня, незадолго до собрания.

Мать Михаила — строгая женщина, избегающая проявлять свои эмоции на людях. Поэтому она сдержанно отреагировала на эту новость. Но я понял, что ее она заинтересовала, потому что в тот же день ее секретарь попросил прислать все, что у меня есть на Устинову Анастасию Михайловну.

На совете директоров она впервые увидела ее вживую. И это она одернула Маргариту, когда Настя сбежала из комнаты.

Наверное, если бы не она, Маргарита еще долго выносила бы мозг нам всем на совете.

Я морально вымотан. В моей жизни стало слишком много сложностей. Я уже отвык от такого. И все из-за внезапно свалившейся на голову дочери Михаила.

Придя домой, я почти опустошаю бутылку виски и чуть не засыпаю прямо в кресле перед камином.

Но тут вдруг слышу осторожные шаги сзади. Это может быть только Настя. Больше дома никого нет. Но я не двигаюсь, не подаю вида, что слышу ее.

А она подходит совсем близко. Я не вижу, а ощущаю это, вдыхая ее аромат. Я так и не смог забыть его. Он сразу же ударяет мне в нос и мысли начинают путаться.

Но это происходит под воздействием алкоголя! Я в этом уверен. Близость Насти здесь абсолютно ни при чем!